Неточные совпадения
Он был сын любимого
слуги покойного отца графа Алексея Андреевича — мать графа была еще жива — Василия. Оставшись
после смерти отца, горько оплаканного барином, круглым сиротою, так как его мать умерла вскоре
после родов, он был взят в барский дом за товарища к молодому барчонку-первенцу, которому, как и ему, шел тогда второй год.
Он, казалось, забывал о проведенных минутах близости с этой властной женщиной и тотчас же
после страстных объятий и жгучих поцелуев являлся почтительным, раболепным
слугою, памятуя расстояние между ним, как одним из бесчисленных лакеев графа, и ею — фавориткою самого его сиятельства.
Вскоре
после смерти и похорон Степана Васильева, на которых присутствовал сам граф, отдавая последний долг своему товарищу детских игр и столько лет гонимому им
слуге, Семидалов был сделан на место покойного дворецким петербургского дома. В Грузине же,
после убийства Настасьи Минкиной, граф Алексей Андреевич разогнал всех своих дворовых людей и ограничился присланными по его просьбе полковником Федором Карловичем фон Фрикен четырьмя надежными денщиками, которые и составляли личную прислугу графа.
Неточные совпадения
После небольшого послеобеденного сна он приказал подать умыться и чрезвычайно долго тер мылом обе щеки, подперши их извнутри языком; потом, взявши с плеча трактирного
слуги полотенце, вытер им со всех сторон полное свое лицо, начав из-за ушей и фыркнув прежде раза два в самое лицо трактирного
слуги.
— Так уж я хочу-с, — отрезал Семен Сидорович и, взяв шляпу, не простившись ни с кем, пошел один из залы. Ламберт бросил деньги
слуге и торопливо выбежал вслед за ним, даже позабыв в своем смущении обо мне. Мы с Тришатовым вышли
после всех. Андреев как верста стоял у подъезда и ждал Тришатова.
Хозяин мирно почивает; он не проснулся, когда посланная от барыни Парашка будить к чаю,
после троекратного тщетного зова, потолкала спящего хотя женскими, но довольно жесткими кулаками в ребра; даже когда
слуга в деревенских сапогах, на солидных подошвах, с гвоздями, трижды входил и выходил, потрясая половицы.
Я бреюсь через день, и оттого
слуги в тавернах не прежде начинают уважать меня, как когда,
после обеда, дам им шиллинг.
Стал я тогда, еще в офицерском мундире,
после поединка моего, говорить про
слуг в обществе, и все-то, помню, на меня дивились: «Что же нам, говорят, посадить
слугу на диван да ему чай подносить?» А я тогда им в ответ: «Почему же и не так, хотя бы только иногда».