Неточные совпадения
Когда в следующем 1796 году
великий князь Павел Петрович, сделавшись уже
императором, подарил возведенному им в баронское, а затем графское достоинство и осыпанному другими милостями Аракчееву село Грузино с 2500 душами крестьян, Алексей Андреевич переехал туда на жительство вместе с Настасьей Федоровной и последняя сделалась в нем полновластной хозяйкой, пользуясь неограниченным доверием имевшего мало свободного времени, вследствие порученных ему государственных дел, всесильного графа, правой руки молодого государя, занятого в то время коренными и быстрыми преобразованиями в русской армии.
После несчастной битвы под Аустерлицом, австрийский
император Франц, как мы уже говорили, вступил с Наполеоном в переговоры о мире, перемирие было подписано 26 ноября 1805 года, а на другой день
император Александр Павлович уехал в Петербург. Воображение его было чересчур потрясено ужасными сценами войны; как человек он радовался ее окончанию, но как монарх сказал перед отъездом следующую фразу, достойную
великого венценосца...
Государь далеко не разделял доверия
великого князя Константина Павловича, и не подозревавшего, что императорское правительство могло встретить серьезные препятствия в провинциях старой Польши.
Император же, напротив, знал, что опасность существовала и что она скоро должна обнаружиться.
Отъезд Константина Павловича предшествовал отъезду
императора, который уехал 4 апреля 1825 года, оставив в столице своих двух братьев
великих князей Николая и Михаила Павловичей с двумя императрицами.
— Нет, не с ней…
Великое несчастье обрушилось на нас, на всю Россию… Мы потеряли нашего благодетеля!..
Император умер!
После первых излияний скорби
великий князь Константин Павлович прочел брату подробное донесение о кончине
императора Александра Павловича, составленное в присутствии императрицы Елизаветы Алексеевны князем Волконским и бароном Дибичем. Он прочел ему также два официальных письма, адресованных ему обоими этими лицами, чтобы известить его об упразднении трона и просить его занять этот трон. Он вручил ему и другое конфиденциальное письмо, которое князь Волконский просил держать в секрете.
Это письмо, не дошедшее до нас, кажется, имело целью предупредить
великого князя Николая Павловича, что усопший
император перед смертью не сказал и не написал ничего относительно какого-либо изменения в порядке престолонаследования, так как князь Волконский, вероятно, знал, что Александр I несколько лет тому назад занят был необходимостью самому назначить себе преемника.
— Да хранит Бог святую Россию! — проговорил
великий князь. — Да сохранит нам Его провидение
императора!
«Вдруг, когда после громкого пения в церкви сделалось тихо, и слышались только молитвы, вполголоса произносимые священником, раздался какой-то легкий стук за дверями, — отчего он произошел, не знаю, помню только то, что я вздрогнул и что все, находившиеся в церкви, с беспокойством оборотили глаза на двери; никто не вошел в них, это не нарушило молчания, но оно продолжалось недолго — отворяются северные двери, из которых выходит
великий князь Николай Павлович, бледный; он подает знак к молчанию: все умолкло, оцепенев от недоумения; но вдруг все разом поняли, что
императора не стало, церковь глубоко охнула.
Пост этот был занят ротою Преображенского полка под командою Граве.
Великий князь объявил солдатам и офицерам этой роты, что
император Александр скончался в Таганроге, и что теперь обязанность каждого — присягнуть новому
императору Константину Павловичу, законному наследнику русского престола.
— Я этого не знал! — откровенно отвечал
великий князь. — Впрочем, если императорский рескрипт и существует, то, мне кажется, никто не знает о нем. Но мы все знаем, что наш законный государь, после
императора Александра — есть мой брат Константин, следовательно, мы исполнили наш долг, дав ему присягу. Пусть то будет, что угодно Богу!
Голицын, вне себя от потери обожаемого монарха, не скрыл своего отчаяния и по поводу происшедшего. Он смело стал укорять
великого князя за присягу, данную Константину, торжественно отрекшемуся от своих прав на престол. Он самым энергичным образом настаивал на том, чтобы
великий князь сообразовался с волею покойного
императора и принял принадлежавшую ему корону.
Князь Александр Голицын опередил всех своих сотоварищей, решившись настоять на выполнении воли покойного
императора; по мере того, как члены входили в залу, он отводил их в сторону и рассказывал им, какое объяснение он имел с
великим князем Николаем Павловичем по поводу присяги, данной Константину.
Когда в совете собралось требуемое число членов, князь Голицын изложил со всеми подробностями, что произошло четыре года тому назад между покойным
императором и братом Константином, когда этот последний отказался от всех своих прав на российский престол в пользу
великого князя Николая.
Адмирал Александр Семенович Шишков, министр народного просвещения, с присущим ему горячим красноречием, высказался, что государство не может ни одного дня оставаться без
императора и что присягу прежде всего, надо дать
великому князю Константину, и он волен принять корону или отказаться от нее.
Но едва только — сказано в журнале совета — «выслушана была с надлежащим благоговением, с горестными и умилительными сердцами, последняя воля блаженной и вечно достойной памяти государя
императора Александра Павловича, ознаменованная в копии с высочайшего манифеста, скрепленной собственноручно покойным государем
императором», как граф Милорадович, который с должностью санкт-петербургского военного генерал-губернатора соединял и звание члена государственного совета, объявил собранию: «Его императорское высочество
великий князь Николай Павлович торжественно отрекся от права, предоставленного ему упомянутым манифестом, и первый уже присягнул на подданство его величеству государю
императору Константину Павловичу».
В Варшаву были отправлены адъютанты Лазарев и Опочинин, чтобы дать отчет Константину Павловичу обо всем совершившемся в Петербурге.
Великий князь Николай послал, кроме того, своему брату — новому
императору — письмо с изъявлением верноподданнических чувств.
Великий князь Николай Павлович одобрил это решение своего брата Михаила и даже отправил к нему генерала Толля, начальника главного штаба первой армии, главная квартира которой находилась в Могилеве на Днестре, прибывшего в столицу с тайным поручением к новому
императору от главнокомандующего этой армией, графа Сакена, выразив ему желание, чтобы он оставался в Неннале с
великим князем, под предлогом, что они ожидают
императора.
Великий князь спросил полковника, знает ли он содержание пакета. Барон Фридерикс отвечал, что совсем не знает его, но что имеет приказание передать письмо в его руки в случае, если
императора еще нет в Петербурге; он присовокупил, что такая же депеша послана в Варшаву.
Адлерберг начал набрасывать очерк манифеста, как вдруг
великому князю пришла мысль поручить его редакцию знаменитому историку Карамзину, который находился в это время в Зимнем дворце. Карамзин часто приходил после смерти
императора Александра, и
великий князь Николай Павлович, который ценил как его характер, так и его талант, имел с ним частые беседы. Поэтому он велел позвать его и передал ему необходимые заметки и инструкции.
—
Великий князь Николай, — начал он, — не может ни в каком случае наследовать
императору Александру, так как престол принадлежит исключительно цесаревичу…
— Клянусь честью, — возразил спокойно Ростовцев, — что Коновницын совершенно не участвовал во всем том, что произошло между
великим князем и мною. Я сделал то, что должен был сделать всякий хороший гражданин, преданный своей стране и своему государю. Я ни на кого не доносил, но предупредил
императора, чтобы он принял надлежащие меры…
В то же утро 13 декабря объявили воцарение нового
императора, под запрещением, впрочем, кому-нибудь рассказывать это наследнику —
великому князю Александру Николаевичу — тогда семилетнему отроку.
Отсюда мы продолжим наше повествование подлинными словами светского журнала. Он любопытен не только в отношении историческом, но и по самому образцу изложения, так как в одном и том же акте одно и то же лицо называется сперва
великим князем и высочеством, потом
императором и величеством.
«После сего государь
император повелел правящему должность государственного секретаря прочесть вслух отзыв
великого князя Константина Павловича на имя председателя совета, князя Лопухина.
Граф Милорадович уведомлял князя Голицына, что в Петербурге совершена присяга
императору Константину, что первым принес ее Николай Павлович и что непременная воля
великого князя есть, чтобы она была принесена и в Москве, без вскрытия пакета, положенного в 1823 году для хранения в Успенском соборе.