Сегодня мы поехали на завод и осмотрели все. Видели и глухаря. Он сидел, согнувшись в комок, в углу котла и подставлял свою грудь под
удары молота. Я смотрел на него полчаса; в эти полчаса молот поднялся и опустился сотни раз. Глухарь корчился. Я его напишу.
И я сижу перед своей картиной, и на меня она действует. Смотришь и не можешь оторваться, чувствуешь за эту измученную фигуру. Иногда мне даже слышатся
удары молота… Я от него сойду с ума. Нужно его завесить.
Неточные совпадения
Извольте-ка целый день выносить грудью
удары здоровенного
молота, да еще в котле, в духоте, согнувшись в три погибели.
Я вижу, как я сам, другой я сам, замахивается
молотом, чтобы нанести неистовый
удар.
Туго натянутая мембрана дрожит и записывает тишину. Нет: резкие, с бесконечными паузами —
удары молота о прутья. И я слышу — я вижу: она, сзади, думает секунду.
Город расположен на горе, и к реке ведут крутые спуски, застроенные домами, образующими несколько переулков. На самом же берегу, внизу, у главного центрального спуска — Покровского — тоже виднеется справа масса построек: покосившихся деревянных домишек, лачуг и даже землянок, образующих затейливые переулки и составляющих Кузнечную слободу, получившую свое название от нескольких кузниц, из отворенных дверей которых с утра до вечера раздается стук
ударов молота о наковальню.
Неточные совпадения
Старик подошел к самой решетке и долго смотрел на расцвеченные яркими огнями корпуса, на пылавшую домну и чутко прислушивался к лязгу и грохоту железа, к глухим
ударам обжимочного
молота.
Легкие
удары тоненького женского пальца в дощатую дверь причиняли ей такое несносное мучение, которое можно сравнить только с тем, как если бы начали ее бить по голове железными
молотами.
Мембрана все еще дрожала.
Молот бил там — внутри у меня — в накаленные докрасна прутья. Я отчетливо слышал каждый
удар и… и вдруг она это тоже слышит?
Это все равно как видел я однажды на железоделательном заводе
молот плющильный;
молот этот одним
ударом разбивал и сплющивал целые кувалды чугунные, которые в силу было поднять двум человекам, и тот же самый
молот, когда ему было внушаемо о правилах учтивости, разбивал кедровый орешек, положенный на стекло карманных часов, и притом разбивал так ласково, что стекла нисколько не повреждал.
Стон
ударов по железу набрасывался со всех концов зрелища; грохот паровых
молотов, цикады маленьких молотков, пронзительный визг пил, обморочное дребезжание подвод — все это, если слушать, не разделяя звуков, составляло один крик.