Неизменными посетителями Сухаревки были все содержатели антикварных магазинов. Один из них являлся с рассветом,
садился на ящик и смотрел, как расставляют вещи. Сидит, глядит и, чуть усмотрит что-нибудь интересное, сейчас ухватит раньше любителей-коллекционеров, а потом перепродаст им же втридорога. Нередко антиквары гнали его:
То, что он предложил войти к нему не через дверь, а через окно, еще более подняло его в моих глазах. Он
сел на ящик, поставил меня перед собой, отодвинул, придвинул снова и наконец спросил негромко:
Неточные совпадения
Навстречу Печорина вышел его лакей и доложил, что сейчас станут закладывать, подал ему
ящик с сигарами и, получив несколько приказаний, отправился хлопотать. Его господин, закурив сигару, зевнул раза два и
сел на скамью по другую сторону ворот. Теперь я должен нарисовать его портрет.
Он поскорей звонит. Вбегает // К нему слуга француз Гильо, // Халат и туфли предлагает // И подает ему белье. // Спешит Онегин одеваться, // Слуге велит приготовляться // С ним вместе ехать и с собой // Взять также
ящик боевой. // Готовы санки беговые. // Он
сел,
на мельницу летит. // Примчались. Он слуге велит // Лепажа стволы роковые // Нести за ним, а лошадям // Отъехать в поле к двум дубкам.
Странно и обидно было видеть, как чужой человек в мундире удобно
сел на кресло к столу, как он выдвигает
ящики, небрежно вытаскивает бумаги и читает их, поднося близко к тяжелому носу, тоже удобно сидевшему в густой и, должно быть, очень теплой бороде.
Подле
ящика лежало еще несколько футляров, футлярчиков. Она не знала, за который взяться, что смотреть. Взглянув мельком в зеркало и откинув небрежно назад густую косу, падавшую ей
на глаза и мешавшую рассматривать подарки, она кончила тем, что забрала все футляры с туалета и
села с ними в постель.
Воцарилось глубочайшее молчание. Губернатор вынул из лакированного
ящика бумагу и начал читать чуть слышным голосом, но внятно. Только что он кончил, один старик лениво встал из ряда сидевших по правую руку, подошел к губернатору, стал, или, вернее, пал
на колени, с поклоном принял бумагу, подошел к Кичибе, опять пал
на колени, без поклона подал бумагу ему и
сел на свое место.