Неточные совпадения
Нинка
постояла, глядя на ширь пустынной площади, на статую Тимирязева, на густые деревья за нею.
Постояла и пошла туда, в темноту аллей. Теплынь, смутные весенние запахи. Долго бродила, ничего перед собою не видя. В голове был жаркий туман, тело дрожало необычною, глубокою, снаружи незаметною дрожью. Медленно повернула — и пошла
к квартире Марка.
Вышла в коридор. Прислонившись
к окну,
стоит Темка Кириллов. Он — парень хороший, искренно преданный, но безвольный. Ребяческая рожа перекошена, чуб падает на бледный лоб. Я взяла его за шиворот, ввела в комнату.
(Почерк Лельки.) — Был дождь, кругом лужи, и шумят листьями деревья, я
стою и думаю: идти ли
к ним,
к товарищам,
к стойким, светлым коммунистам? Была грусть сильней, чем когда бы то ни было, хотелось умереть, и думала, что иду прощаться. Все-таки пошла
к ним, было хорошо от их привета и участия, однако же губы иногда нервно подергивались.
Была с ним в театре. Дразнила свою чувственность тем, что прижалась
к его щеке своей щекой, он обнял меня, и так
стояли мы в глубине темной ложи. Чудак он, — нерешительный, робкий, опыта, должно быть, мало имеет. Может быть, думает, что люблю его. Нет, Боря, уж очень мне жизнь больные уроки преподносила, отдавалась я непосредственно, вся, а взамен получала другое. Ну, а теперь и я испортилась: нет непосредственности, взвешиваю и наблюдаю за собой, а любви нет.
Парни
стояли, прислонившись плечами друг
к другу, и смотрели. Доктор сурово спросил...
Работали с бешеной быстротой. Только что работница кончала одну колодку, уже на ленте подплывала
к ней новая колодка. Малейшее промедление — и получался завал. Лелька
стояла и смотрела. Перед нею, наклонившись, толстая девушка с рыжими завитками на веснущатой шее обтягивала «рожицею» перед колодки. С каждым разом дивчина отставала все больше, все дальше уходила каждая колодка. Дивчина нервничала.
Преодолевая отвращение, подошла
к своему месту, тупо уставилась на колодку. Как все противно! А воскресенье еще через четыре дня. Когда же настанут дни, что не будет болеть голова, не будет мутить мозгов этот проклятый бензин, и перестанешь непрерывно думать, что не
стоит жить?
К бензину Лелька до некоторой меры привыкла, да и было его тут, в воздухе вокруг конвейера, раза в два-три меньше, — тут банка с резиновым клеем не
стояла перед каждой работницей.
Кончился час. Все поднялись. Вдруг веселая рука взъерошила сзади хитрую Спирькину прическу, вся она пошла
к черту. Спирька в гневе вскочил и обернулся. Перед ним, хохоча,
стояла Лелька.
В обеденном перерыве, когда Юрка в мрачной задумчивости
стоял в очереди за супом в столовой нарпита,
к нему взволнованно подошел Спирька. Глаза в пушистых ресницах смотрели из-под низкого лба враждебно. Спросил отрывисто...
Спирька неожиданно изогнулся, с силою боднул Оську головою в лицо, вырвался и, шатаясь, побежал
к двери. Разгоряченные ребята — за ним. Оська
стоял, зажав ладонями лицо, из носу бежала кровь. Вдруг — дзеньканье, звон, треск. У двери были сложены оконные рамы, Спирька споткнулся и упал прямо в рамы. Барахтался в осколках стекла и обломках перекладин, пытался встать и не мог.
Юрка остановил свою машину, вяло побрел в столовку. По проходам и лестницам бежали вниз веселые толпы девчат. Девчата, пересмеиваясь,
стояли в длинных очередях
к кассе и
к выдаче кушаний. Буро-красные столы густо были усажены народом, — пили чай, ели принесенный с собою обед или здесь купленные холодные закуски (горячие блюда в заводской столовке не готовились, — пожарная опасность от огня: бензин). Весело болтали, смеялись, спорили.
Осенний ясный день. Гудок
к окончанию работ дневной смены. Из всех дверей валили работницы. На широком дворе, у выхода из цеха по намазке материалов,
стояла Лелька в позе, а на нее нацеливался фотографическим аппаратом Шурка Шуров.
Появились на заводе десятки, чуть не сотни надсмотрщиков, — непризнанных и непрошенных. Девчата и парни шныряли по заводу, следили за простоями машин, за отношением рабочих
к инструментам и материалу, за сохранностью заводского имущества. Во главе этого стойкого молодого отряда
стоял неутомимый и распорядительный командир — Юрка Васин.
По заводскому двору подъехал
к воротам полок с пустыми бочками. У ворот
стоял Юрка с другим парнем и двумя девчатами. Сверкнув улыбкою, весело спросил возчика...
Ведерников, Лелька и Юрка работали в большом селе Одинцовке. Широкая улица упиралась в два высокие кирпичные столба с колонками, меж них когда-то были ворота. За столбами широкий двор и просторный барский дом, — раньше господ Одинцовых. Мебель из дома мужики давно уже разобрали по своим дворам, дом не знали
к чему приспособить, и он
стоял пустой; но его на случай оберегали, окна были заботливо забиты досками. В антресолях этого дома поселились наши ребята.
Сани, доверху полные добром, выезжали со двора. По улице отовсюду тянулись груженые подводы, комсомольцы правили
к церкви. На широкой площадке над рекою
стояла церковь со снятыми колоколами и сбитыми крестами. Она была превращена в склад для конфискованных у кулаков вещей.
— А я люблю ее… — добавил Леонтий тихо. — Посмотри, посмотри, — говорил он, указывая на стоявшую на крыльце жену, которая пристально глядела на улицу и
стояла к ним боком, — профиль, профиль: видишь, как сзади отделился этот локон, видишь этот немигающий взгляд? Смотри, смотри: линия затылка, очерк лба, падающая на шею коса! Что, не римская голова?
Неточные совпадения
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет
к тебе в дом целый полк на
постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели
к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится.
Стой, еще письмо не готово.
Анна Андреевна. Послушай: беги
к купцу Абдулину…
постой, я дам тебе записочку (садится
к столу, пишет записку и между тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею
к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.
Позови сюда трактирного слугу! (
К городничему и Добчинскому.)А что же вы
стоите? Сделайте милость, садитесь. (Добчинскому.)Садитесь, прошу покорнейше.
Городничий. Да
постойте, дайте мне!.. (
К Осипу.)А что, друг, скажи, пожалуйста: на что больше барин твой обращает внимание, то есть что ему в дороге больше нравится?