Неточные совпадения
Пропала безутратная веселость Юрки. Ходил он мрачный, рассеянный и, вспоминая, болезненно морщился.
На работе не глядел
на товарищей. Раз услышал за спиною, когда проходил к своей
машине...
Юрка Васин в это время вел ударную
работу в вальцовке. С ним еще два парня-комсомольца. Их цель была доказать, что один рабочий может работать одновременно
на двух вальцовых
машинах, — до сих пор все работали
на одной. Гриша Камышов, секретарь их цеховой комсомольской ячейки, «ударялся» со своими подручными тут же,
на огромном трехзальном каландре.
Раньше был он колодочником, — подносил колодки к конвейеру. Потом стал машинистом
на прижимной
машине,
на которой в конце конвейера прижимают подошву к готовой галоше. За эту
работу плата больше — 3 р. 25 к., а колодочник получает 2 р. 75 к.
На каждый конвейер полагается по колодочнику. В «Проснувшемся витязе» Оська поместил такой вызов...
Неточные совпадения
Исполнение плана Левина представляло много трудностей; но он бился, сколько было сил, и достиг хотя и не того, чего он желал, но того, что он мог, не обманывая себя, верить, что дело это стоит
работы. Одна из главных трудностей была та, что хозяйство уже шло, что нельзя было остановить всё и начать всё сначала, а надо было
на ходу перелаживать
машину.
Одни требовали расчета или прибавки, другие уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела как
на огне;
работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная
машина оказалась негодною по своей тяжести; другую с первого разу испортили; половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать свою корову… правда, по уверению той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы.
Игрушки и
машины, колокола и экипажи,
работы ювелиров и рояли, цветистый казанский сафьян, такой ласковый
на ощупь, горы сахара, огромные кучи пеньковых веревок и просмоленных канатов, часовня, построенная из стеариновых свеч, изумительной красоты меха Сорокоумовского и железо с Урала, кладки ароматного мыла, отлично дубленные кожи, изделия из щетины — пред этими грудами неисчислимых богатств собирались небольшие группы людей и, глядя
на грандиозный труд своей родины, несколько смущали Самгина, охлаждая молчанием своим его повышенное настроение.
По чугунной лестнице, содрогавшейся от
работы типографских
машин в нижнем этаже, Самгин вошел в большую комнату; среди ее, за длинным столом, покрытым клеенкой, закапанной чернилами, сидел Иван Дронов и, посвистывая, списывал что-то из записной книжки
на узкую полосу бумаги.
Иногда выражала она желание сама видеть и узнать, что видел и узнал он. И он повторял свою
работу: ехал с ней смотреть здание, место,
машину, читать старое событие
на стенах,
на камнях. Мало-помалу, незаметно, он привык при ней вслух думать, чувствовать, и вдруг однажды, строго поверив себя, узнал, что он начал жить не один, а вдвоем, и что живет этой жизнью со дня приезда Ольги.