— Вы слышали? Весь обоз нашего корпусного командира попал в
руки японцам! — сообщил он. — Ох, и рад же я! Сам, подлец, удрал, никого об отступлении не известил. Мы из-за него весь свой обоз потеряли. Вот только что на нас, то и осталось!
Неточные совпадения
Привезли и их офицера, сотника, раненного в
руку. Оживленный, с нервно блестящими глазами сотник рассказывал, как они приняли
японцев за своих, подъехали близко и попали под пулеметы, потеряли семнадцать людей и тридцать лошадей. «Но мы им за это тоже лихо отплатили!» — прибавил он с гордою усмешкой.
Воздух был насыщен слухами. Одни рассказывали, что станция Шахе в наших
руках, что у
японцев отнято семнадцать орудий, что на левом нашем фланге Линевич опрокинул
японцев и гонит их к Ляояну. Другие сообщали, что на обоих фронтах
японцы продвинулись вперед.
Забыв, что он не может владеть правою
рукою, поручик взял клочок бумаги и стал мне чертить на нем расположение наших и японских войск. Из чертежа этого с полною, очевидною наглядностью вытекало, что обойти
японцам нашу армию невозможно в такой же мере, как перебросить свою армию на луну.
Японец снял еще фуфайку и коленкоровую рубаху. Пулевая ранка в пояснице уже запеклась.
Японец вопросительно кивнул мне головою, потер
руки и потом стал тереть свою круглую, стриженую голову с жесткими черными волосами.
Разыграйся бой всего на одну неделю позже, — и по льду уж нельзя было бы перейти, и всю нашу армию
японцы взяли бы голыми
руками.
Ноги с шестидесятитысячною армиею подходит с тыла к Гирину;
японцы захватили часть обоза Куропаткина, и в их
руки попали планы обороны Владивостока.
Когда-то промысел находился в
руках японцев; при Мицуле в Мауке было более 30 японских зданий, в которых постоянно жило 40 душ обоего пола, а весною приезжало сюда из Японии еще около 300 человек, работавших вместе с айносами, которые тогда составляли тут главную рабочую силу.
Неточные совпадения
Накамура, как медведь, неловко влезал на место, где сидели полномочные, сжимал, по привычке многих
японцев,
руки в кулаки и опирал их о колени, морщил лоб и говорил с важностью.
Сначала вошли на палубу переводчики. «Оппер-баниосы», — говорили они почтительным шепотом, указывая на лодки, а сами стали в ряд. Вскоре показались и вошли на трап, потом на палубу двое
японцев, поблагообразнее и понаряднее прочих. Переводчики встретили их, положив
руки на колени и поклонившись почти до земли. За ними вошло человек двадцать свиты.
Мне, например, не случалось видеть, чтоб
японец прямо ходил или стоял, а непременно полусогнувшись,
руки постоянно держит наготове, на коленях, и так и смотрит по сторонам, нельзя ли кому поклониться.
Ездят они туда не с пустыми
руками, но и не с данью, а с подарками — так сказал нам миссионер, между тем как сами они отрекаются от дани
японцам, а говорят, что они в зависимости от китайцев.
Однажды, при них, заставили матрос маршировать:
японцы сели на юте на пятках и с восторгом смотрели, как четыреста человек стройно перекидывали в
руках ружья, точно перья, потом шли, нога в ногу, под музыку, будто одна одушевленная масса.