Неточные совпадения
С заходом солнца канонада замолкла. Всю ночь по колонным дорогам передвигались с запада на восток пехотные части, батареи, парки. Под небом с мутными звездами далеко
разносился в темноте шум колес по твердой, мерзлой земле.
В третьем часу ночи взошла убывающая луна, — желтая,
в мутной дымке, как будто размазанная. Части всё передвигались, и
в воздухе стоял непрерывный, ровно-рокочущий шум колес.
Батальоны брякнули ружьями и замерли. Прозрачно и резко
разносясь в воздухе, раздались звуки встречного марша. Знамя, обернутое сверху кожаным футляром, показалось над рядами, мерно колыхаясь под звуки музыки. Того, кто его нес, не было видно. Потом оно остановилось, и музыка замолкла.
А на улице то и дело встречались полутемные фигуры гуляющих. Тихий говор и смех как-то таинственно
разносятся в воздухе, словно бы говоря о людском счастье. По временам раздавался мягкий, слегка звякающий по крупному жесткому песку улицы шум копыт, и мимо Володи проносились с веселым смехом стройные фигуры амазонок-каначек, сидящих по-мужски на маленьких лошадках.
Неточные совпадения
Все это сильно растворяется
в жарком индийском
воздухе и
разносится всюду.
Чуть брезжилось; звезды погасли одна за другой; побледневший месяц медленно двигался навстречу легким воздушным облачкам. На другой стороне неба занималась заря. Утро было холодное.
В термометре ртуть опустилась до — 39°С. Кругом царила торжественная тишина; ни единая былинка не шевелилась. Темный лес стоял стеной и, казалось, прислушивался, как трещат от мороза деревья. Словно щелканье бича, звуки эти звонко
разносились в застывшем утреннем
воздухе.
Он умолкал на несколько мгновений и снова принимался кричать. Голос его звонко
разносился в неподвижном, чутко дремлющем
воздухе. Тридцать раз по крайней мере прокричал он имя Антропки, как вдруг с противоположного конца поляны, словно с другого света, принесся едва слышный ответ:
Вдруг, где-то
в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук, один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди глубокой тишины, поднимаются, стоят
в воздухе и медленно
разносятся, наконец, как бы замирая.
И
в хрустально-чистом холодном
воздухе торжественно, величаво и скорбно
разносились стройные звуки: «Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас!» И какой жаркой, ничем ненасытимой жаждой жизни, какой тоской по мгновенной, уходящей, подобно сну, радости и красоте бытия, каким ужасом перед вечным молчанием смерти звучал древний напев Иоанна Дамаскина!