Неточные совпадения
Наши
офицеры смотрели на будущее радостно. Они говорили, что в войне наступает перелом, победа русских несомненна, и нашему
корпусу навряд ли даже придется быть в деле: мы там нужны только, как сорок тысяч лишних штыков при заключении мира.
В начале августа пошли на Дальний Восток эшелоны нашего
корпуса. Один
офицер, перед самым отходом своего эшелона, застрелился в гостинице. На Старом Базаре в булочную зашел солдат, купил фунт ситного хлеба, попросил дать ему нож нарезать хлеб и этим ножом полоснул себя по горлу. Другой солдат застрелился за лагерем из винтовки.
В нашем госпитале лежал один раненый
офицер из соседнего
корпуса.
Офицер был знатный, с большими связями. Его приехал проведать его корпусный командир. Старый, старый старик, — как говорили, с громадным влиянием при дворе.
В султановском госпитале уже месяца полтора была еще новая сверхштатная сестра, Варвара Федоровна Каменева. Ее муж, артиллерийский
офицер из запаса, служил в нашем
корпусе. Она оставила дома ребенка и приехала сюда, чтоб быть недалеко от мужа. Вся ее душа как будто была из туго натянутых струн, трепетно дрожавших скрытою тоскою, ожиданием и ужасом. Ее родственники имели крупные связи, ей предложили перевести ее мужа в тыл. С отчаянием сжимая руки, она ответила...
Подъехали два саперных
офицера нашего
корпуса. Молодой поручик злорадно смеялся и весело потирал руки.
От привезшего приказ
офицера мы узнали приятную весть: наш
корпус переводится из третьей армии во вторую. Значит, мы уходим из-под попечительной власти генерала Четыркина.
Русское войско двинулось в Россию, Кутузов вел его через Венгрию и Галицию, и везде оно было встречаемо местным населением с радушием и гостеприимством; нередко даже весь
корпус офицеров угощали без денег, а за больными русскими ухаживали, как за родными.
Я приехал в Вильно в то время, когда генерал, заведывавший там распределением по
корпусам офицеров, прибывавших туда с разных мест, затруднялся, кого послать в Поневеж.
Неточные совпадения
В соседней бильярдной слышались удары шаров, говор и смех. Из входной двери появились два
офицера: один молоденький, с слабым, тонким лицом, недавно поступивший из Пажеского
корпуса в их полк; другой пухлый, старый
офицер с браслетом на руке и заплывшими маленькими глазами.
Нет более в живых также капитана (потом генерала) Лосева, В. А. Римского-Корсакова, бывшего долго директором Морского
корпуса, обоих медиков, Арефьева и Вейриха, лихого моряка Савича, штурманского
офицера Попова. [К этому скорбному списку надо прибавить скончавшегося в последние годы И. П. Белавенеца, служившего в магнитной обсерватории в Кронштадте, и А. А. Халезова, известного под названием «деда» в этих очерках плавания — примеч. Гончарова.]
Бакунин, кончив курс в артиллерийском
корпусе, был выпущен в гвардию
офицером.
— У вас прежде математике в
корпусах прекрасно учили, и прекрасно знали ее
офицеры.
— Подпоручик Ромашов, мамаша. Прекрасный
офицер… фронтовик и молодчинище… из кадетского
корпуса… Ах, да! — спохватился он вдруг. — Ведь вы, подпоручик, кажется, наш, пензенский?