В конце концов я сам себе исторический факт. Я — интеллигент. Что ж из того? Я не желаю стыдиться этого, я желаю
признать себя. Он хорош, не спорю. Я верю в него и уважаю его. Но прежде всего хочу верить в себя.
Прошла неделя. Токарев сильно похудел и осунулся, в глазах появился странный нервный блеск. Взмутившиеся в мозгу мысли не оседали. Токарев все думал, думал об одном и том же. Иногда ему казалось: он сходит с ума. И страстно хотелось друга, чтоб высказать все, чтоб облегчить право
признать себя таким, каков он есть. Варваре Васильевне он способен был бы все сказать. И она поняла бы, что должен же быть для него какой-нибудь выход.
Неточные совпадения
— И вот возникают вопросы: идти на два или на десять шагов впереди стихийного движения? В какой степени созрело революционное сознание рабочего класса? Сами эти вопросы подлы, подлы по самой сути, они оскорбительны для меня и ставят меня в фальшивое положение: я не могу отрекаться от самой
себя. Но то — могучее, стихийное, — оно меня не
признаёт, а во мне нет силы, я — ничто, если не захочу
признать этого стихийного и его стихийности.
— Откуда это очевидно? Я не говорю про Варвару Васильевну, я ее слишком мало знаю, — но, вообще говоря, человек может не верить в
себя совсем по другим причинам. Он может
признавать данную деятельность самою высокою и нужною, и все-таки не верить в
себя… Ну, хотя бы просто потому, что чувствует
себя не в силах отдаться этой деятельности, — произнес он с усилием.
— Господи, до чего все это эгоистично! — возмутился Токарев. — Ну, где же, где же у тебя хоть какой-нибудь нравственный регулятор, хоть какой-нибудь критерий? Сегодня скучно жить для
себя, завтра станет скучно жить для других. Неужели ты не понимаешь, сколько в этом эгоизма? Что хочется, то и делай!.. Тебе даже совершенно непонятно, что могут быть люди, которые считают своим долгом делать не то, что хочется, а что
признают полезным, нужным для жизни.
Вон он спокойно сидит, этот мальчишка. А он, Токарев, испытывает к нему страх и стыдится его презрения… Сколько в нем мальчишеской уверенности в
себе, сколько сознания непогрешимости своих взглядов! Для него все решено, все ясно… А интересно, что бы сказал он, если бы узнал истинную причину Вариной смерти?
Признал бы, что это так и должно было случиться? Или и он ужаснулся бы того, к чему ведет молодая прямолинейность и чрезмерные требования от людей?
Милон. Вы, господин Скотинин, сами
признаете себя неученым человеком; однако, я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче ученого.
Клим хотел бы отвечать на вопросы так же громко и независимо, хотя не так грубо, как отвечает Иноков, но слышал, что говорит он, как человек, склонный
признать себя виноватым в чем-то.
Вы не легки в ваших увлечениях, вы боретесь отчаянно и соглашаетесь
признать себя побежденной на условиях, равных для той и для другой стороны.
Он неделю тому назад написал ей решительное письмо, в котором
признавал себя виновным, готовым на всякого рода искупление своей вины, но считал всё-таки, для ее же блага, их отношения навсегда поконченными.
— Ну, батенька, в это время успело много воды утечь… Значит, ты и о конкурсе ничего не знаешь?.. Завидую твоему блаженному неведению… Так я тебе расскажу все: когда Ляховский отказался от опекунства, Половодов через кого-то устроил в Петербурге так, что твой второй брат
признал себя несостоятельным по каким-то там платежам…
Неточные совпадения
Она раскаивалась утром в том, чтó она сказала мужу, и желала только одного, чтоб эти слова были как бы не сказаны. И вот письмо это
признавало слова несказанными и давало ей то, чего она желала. Но теперь это письмо представлялось ей ужаснее всего, что только она могла
себе представить.
Когда графиня Нордстон позволила
себе намекнуть о том, что она желала чего-то лучшего, то Кити так разгорячилась и так убедительно доказала, что лучше Левина ничего не может быть на свете, что графиня Нордстон должна была
признать это и в присутствии Кити без улыбки восхищения уже не встречала Левина.
— Но человек может чувствовать
себя неспособным иногда подняться на эту высоту, — сказал Степан Аркадьич, чувствуя, что он кривит душою,
признавая религиозную высоту, но вместе с тем не решаясь признаться в своем свободомыслии перед особой, которая одним словом Поморскому может доставить ему желаемое место.
Он
признавал всё великодушие его и уже не чувствовал
себя униженным.
Он не мог
признать, что он тогда знал правду, а теперь ошибается, потому что, как только он начинал думать спокойно об этом, всё распадалось вдребезги; не мог и
признать того, что он тогда ошибался, потому что дорожил тогдашним душевным настроением, а
признавая его данью слабости, он бы осквернял те минуты. Он был в мучительном разладе с самим
собою и напрягал все душевные силы, чтобы выйти из него.