Неточные совпадения
Я устало сел
на постель. Недоумение и растерянность были в душе, и что-то, как будто помимо сознания, напряженно думало
все над
одной мыслью...
Спускались сумерки. Мелкий, сухой снег суетливо падал с неба. Я остался
один с собою, и в душе опять зашевелился притихший в разговорах ужас.
На Большой Московской сияло электричество, толпы двигались мимо освещенных магазинов. Люди для чего-то гуляли, покупали в магазинах, мчались куда-то в гудящих трамваях. Лохматый часовщик, с лупою в глазу, сидел, наклонившись над столиком. Зачем
все?
Помню я незабываемое время. Сотни тысяч людей слились в
одно, и
все трепетало небывало полною, быстрою жизнью. Сама
на себя была непохожа жизнь — новая, большая, палившая душу живящим огнем. И никто не был похож
на себя.
Весь целиком жил каждый, до ногтя ноги, до кончика волоса, — и жил в общем. Отдельная жизнь стала ничто, человек отдавал ее радостно и просто, как пчела или муравей.
Сидел я
на крылечке двора. По обледенелой тропинке, под веревками с развешанным бельем, катался
на одном коньке Гаврик, братишка Прасковьи. Феня надрала ему вихры, —
все тесемки
на белье он завязал узлами, и так они замерзли. Он катался, — худой, с остреньким, вынюхивающим носом, и плутовские глаза выглядывали, где бы опять наколобродить.
Свивается
все в
один серый клубок, втягивается в него
вся жизнь кругом. Вьется, крутится, —
вся неприемлемая, непонятная, — и, смеясь над чем-то, выкрикивает
на разные голоса...
— Весна, весна скоро!.. Константин Сергеевич, видите небо? Завтра солнце будет… Солнце! Господи, какая мутная была темнота! Как люди могут жить в ней и не сойти с ума от тоски и злости! Я совсем окоченела душой…
Все время мне
одного хотелось: чтоб пришел ко мне кто-нибудь тихий, сел, положил мне руки
на глаза и
все бы говорил
одно слово: Солнце! Солнце! Солнце!.. И никого не было! Хотела сегодня закрутиться, закутить вовсю, чтобы забыть о нем, а вот оно идет. Будет завтра. Любите вы солнце?
Ремонтные рабочие рано утром подобрали
на рельсах за сахарным заводом его раздавленный труп. Голова нетронута, только с
одной ссадиной
на лбу, в редкой бородке песок и кровь. И
на бледном, спавшемся лице
все было это странное выражение, как будто он притворяется. Хотелось растолкать его, сказать...
— Как тихо! Как тихо! И ни
одного огонька нигде… Смерть разлилась
на все и
все охватила, и только мы
одни. Это удивительно… Можно кричать, вопить, стрелять, — никто не услышит… И умереть…
— Раскричалась!.. Небось, не
на работе, а
на полднях урвешь времечко лапти поковырять. Али после ужина.
На твое жалованье сапоги нешто купишь? «Не делаешь ничего!»…
Одних лошадей сколько в конюшне!
На этакую артель отдельного бы человека нужно.
Всех почистить, навоз выгрести, травы накосить лошадём… Бра-ат!
— Нет, погоди! А из города, ты думаешь,
на даровую-то землю не налетят? Себе не потребуют? Давать так уж
всем давать, почему вам
одним?.. А что тогда по России пойдет?
После ужина я сидел
на ступеньках крыльца. Была глубокая ночь.
Все спали. Но я не мог. Чистые, светлые струи звенели в душе, свивались и пели, радостно пели
все об
одном и том же.
Гордым франтом, грудью вперед, летел над осокою комар с тремя длинными ниточками от брюшка. Это, кажется, поденка… Эфемерида! Она живет
всего один день и нынче с закатом солнца умрет. Жалкий комар.
Всех он ничтожнее и слабее, смерть
на носу. А он, танцуя, плывет в воздухе, — такой гордый жизнью, как будто перед ним преклонился мир и вечность.
— А вы, хлопцы! — продолжал он, оборотившись к своим, — кто из вас хочет умирать своею смертью — не по запечьям и бабьим лежанкам, не пьяными под забором у шинка, подобно всякой падали, а честной, козацкой смертью —
всем на одной постеле, как жених с невестою? Или, может быть, хотите воротиться домой, да оборотиться в недоверков, да возить на своих спинах польских ксендзов?
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание
на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение
на всех разом, вдруг.
Вся группа должна переменить положение в
один миг ока. Звук изумления должен вырваться у
всех женщин разом, как будто из
одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть
весь эффект.
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни
один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что
весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
И нарочно посмотрите
на детей: ни
одно из них не похоже
на Добчинского, но
все, даже девочка маленькая, как вылитый судья.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть
одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек
все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я
на вас
одних полагалась, как
на порядочного человека:
все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!