Я поступил вполне добросовестно. Но у меня возник вопрос: на ком же это должно выясниться? Где-то там, за моими глазами, дело выяснится на тех же больных, и, если средство окажется хорошим… я благополучно стану применять его к своим больным, как применяют теперь такое ценное, незаменимое средство, как кокаин. Но что было бы, если бы все
врачи смотрели на дело так же, как я?
Неточные совпадения
Я старался
смотреть на нее глазами
врача, но я не мог не видеть, что у нее красивые плечи и грудь, я не мог не видеть, что и товарищи мои что-то уж слишком интересуются предсистолическим шумом, — и мне было стыдно этого.
То, что в течение последнего курса я начинал сознавать все яснее, теперь встало предо мною во всей своей наготе: я, обладающий какими-то отрывочными, совершенно неусвоенными и непереваренными знаниями, привыкший только
смотреть и слушать, а отнюдь не действовать, не знающий, как подступиться к больному, я —
врач, к которому больные станут обращаться за помощью!
В Надеждинском родовспомогательном заведении
врач, желающий научиться акушерству, в течение первых трех месяцев имеет право только исследовать рожениц и
смотреть на операции: по истечении трех месяцев он сдает colloquium [Собеседование (лат.).
Как же в данном случае следует поступать? Ведь я не решил вопроса, — я просто убежал от него. Лично я мог это сделать, но что было бы, если бы так поступали все? Один старый
врач, заведующий хирургическим отделением N-ской больницы, рассказывал мне о тех терзаниях, которые ему приходится переживать, когда он дает оперировать молодому
врачу: «Нельзя не дать, — нужно же и им учиться, но как могу я
смотреть спокойно, когда он, того и гляди, заедет ножом черт знает куда?!»
Он произвел тридцать четыре полных иссечения зоба и был очень доволен результатами; но однажды один его знакомый
врач рассказал ему, что он пользует девушку, которой девять лет назад Кохер вырезал зоб;
врач этот рекомендовал Кохеру
посмотреть больную теперь.
И я стал рассказывать ей случаи, показывавшие, как «точна» наша наука и как наивно
смотрят на
врачей больные.
Тяжелые больные особенно поучительны для
врача; раньше я не понимал, как могут товарищи мои по больнице всего охотнее брать себе палаты с «интересными» труднобольными, я, напротив, всячески старался отделываться от таких больных; мне было тяжело
смотреть на эти иссохшие тела с отслаивающимся мясом и загнивающею кровью, тяжело было встречаться с обращенными на тебя надеющимися взглядами, когда так ничтожно мало можешь помочь.
Инспектор госпиталей Езерский — у этого было свое дело. Дежурит только что призванный из запаса молодой врач. Он сидит в приемной за столом и читает газету. Вошел Езерский, прошелся по палатам раз, другой.
Врач посмотрел на него и продолжает читать. Езерский подходит и спрашивает:
Неточные совпадения
Когда доктора остались одни, домашний
врач робко стал излагать свое мнение, состоящее в том, что есть начало туберкулезного процесса, но… и т. д. Знаменитый доктор слушал его и в середине его речи
посмотрел на свои крупные золотые часы.
Что же до того, налево или направо должен был
смотреть подсудимый, входя в залу, то, «по его скромному мнению», подсудимый именно должен был, входя в залу,
смотреть прямо пред собой, как и
смотрел в самом деле, ибо прямо пред ним сидели председатель и члены суда, от которых зависит теперь вся его участь, «так что,
смотря прямо пред собой, он именно тем самым и доказал совершенно нормальное состояние своего ума в данную минуту», — с некоторым жаром заключил молодой
врач свое «скромное» показание.
— О, она плохо кончит! — уверял Стабровский в отчаянии и сам начинал
смотреть на
врачей, как на чудотворцев, от которых зависело здоровье его Диди. — Теперь припадки на время прекратились, но есть двадцать первый год. Что будет тогда?
— Гм… гм… Если не ошибаюсь — Номоканон, правило сто семьдесят… сто семьдесят… сто семьдесят… восьмое… Позвольте, я его, кажется, помню наизусть… Позвольте!.. Да, так! «Аще убиет сам себя человек, не поют над ним, ниже поминают его, разве аще бяше изумлен, сиречь вне ума своего»… Гм…
Смотри святого Тимофея Александрийского… Итак, милая барышня, первым делом… Вы, говорите, что с петли она была снята вашим доктором, то есть городским
врачом… Фамилия?..
Я не слышал, что ему говорила I: я
смотрел, как она говорила — и чувствовал: улыбаюсь неудержимо, блаженно. Сверкнули лезвием ножницы-губы, и
врач сказал: