Перенести я не могу, что иной, высший даже
сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом Содомским.
Неточные совпадения
Иван Карамазов учит: «Так как бога и бессмертия нет, то новому
человеку позволительно стать человекобогом, даже хотя бы одному в целом мире, и с легким
сердцем перескочить всякую прежнюю нравственную преграду прежнего раба-человека, если оно понадобится… Все дозволено». Мысли свои Иван сообщает лакею Смердякову, Смердяков убивает отца-Карамазова при молчаливом невмешательстве Ивана. Иван идет в суд доносить на себя. И черт спрашивает его...
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами
людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его
сердце, и он, беспричинно любя
людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их».
«Все это было притворство, потому что это все выдуманное, а не от
сердца. Какое мне дело до чужого
человека? Ах, как глупо, как гадко!.. Нет, теперь я уже не поддамся на это! Быть дурною, но по крайней мере не лживою, не обманщицей! Пускай они живут, как хотят, и я, как хочу. Я не могу быть другою!»
Заглянешь туда — бледнеет лицо, замирает
сердце и, как у пьяного, кружится голова от жуткой радости, судорожно сотрясающей все существо
человека.
И вот однажды, ошеломленный ужасом от всего виденного, с
сердцем, почти разорвавшимся от сострадания, Ницше вышел на дорогу. Вдали послышался быстрый топот, звон и шум. И мимо Ницше, как сверкающая молниями туча, пронесся в атаку кавалерийский полк. Молодые, здоровые, сильные
люди радостно и опьяненно мчались туда, где многие из них найдут смерть, откуда других потащут на те же перевязочные пункты с раскроенными головами, с раздробленными суставами, с распоротыми животами.
Как мало «рока» в этом напряженно-грозном взоре! Ведь это же просто — добрый
человек, ужасно добрый
человек, с
сердцем, «почти разрывающимся от сострадания». Вот почему он и делает такое свирепое лицо. Вот почему ему и нужен — не Гарибальди, а непременно Цезарь Борджиа. Бояться пролить кровь дикой козы, — о, на это очень способен и сам Ницше! А вот двинуть на смерть тысячи
людей, взяв на свою душу всю ответственность за это, а вот расстрелять
человека…
«Сострадание признал я более опасным, чем любой порок», — заявляет «твердый»
человек,
сердце которого готово разорваться от сострадания при виде ужасов жизни.
Тихо было все на небе и на земле, как в
сердце человека в минуту утренней молитвы; только изредка набегал прохладный ветер с востока, приподнимая гриву лошадей, покрытую инеем.
Таким образом, на этом поле пока и шла битва: обе соперницы как бы соперничали одна перед другой в деликатности и терпении, и князь в конце концов уже не знал, которой из них более удивляться, и, по обыкновению всех слабых, но нежных
сердцем людей, кончил тем, что начал страдать и винить во всем одного себя.
— К чему же тут вмешивать решение по достоинству? Этот вопрос всего чаще решается в
сердцах людей совсем не на основании достоинств, а по другим причинам, гораздо более натуральным. А насчет права, так кто же не имеет права желать?
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши,
человек все несет наружу: что на
сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из собственного подвига
сердца моего, не оставляю замечать тех злонравных невежд, которые, имея над
людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно.
Стародум(один). Он, конечно, пишет ко мне о том же, о чем в Москве сделал предложение. Я не знаю Милона; но когда дядя его мой истинный друг, когда вся публика считает его честным и достойным
человеком… Если свободно ее
сердце…
Честному
человеку никак простить нельзя, ежели недостает в нем какого-нибудь качества
сердца.
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность. От тебя зависит твое счастье. Бог дал тебе все приятности твоего пола. Вижу в тебе
сердце честного
человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…