Неточные совпадения
В эту
основную поэму о гневе Ахиллеса последующие певцы вставляли новые стихи, новые эпизоды,
целые песни, и в конце концов поэма разрослась в то неуклюжее
целое, которое представляет из себя нынешняя Илиада, где отдельные части противоречат друг другу или связаны между собою очень слабо.
В этом смиренном признании человеческого бессилия, в обычном для трагедии обличении «гордости» и заключалась
основная мысль всего произведения в
целом, а никак не в прославлении безудержно дерзающей, могучей человеческой воли.
В чем
основная истина жизни? В чем ценность жизни, в чем ее
цель, ее смысл? Тысячи ответов дает на эти вопросы человек, и именно множественность ответов говорит о каком-то огромном недоразумении, здесь происходящем. Недоразумение в том, что к вопросам подходят с орудием, совершенно непригодным для их разрешения. Это орудие — разум, сознание.
«
Основная ошибка кроется в том, — говорит Ницше, — что мы, вместо того чтобы понять сознательность лишь как частность в общей системе жизни, — принимаем ее в качестве масштаба, в качестве высшей ценности жизни… Если захотеть достаточно широко поставить
цель жизни, то она не должна бы совпадать ни с одной категорией сознательной жизни; наоборот, она должна была бы еще объяснять каждую из них, как средство, ведущее к сказанной
цели».
Предоставленный самому себе, и только себе, узник не может рассчитывать ни на поддержку, ни на ту фальшивую, досадную жалость, которая столь часто выпадает на долю людей слабых, сохраняя их для жизни и тем самым искажая
основные цели природы.
Неточные совпадения
Сочинения Содерлендов, Барро, Смитов, Чезов и многих, многих других о Капе образуют
целую литературу, исполненную бескорыстнейших и добросовестнейших разысканий, которые со временем послужат
основным камнем полной истории края.
Делали шалости и мы, пировали и мы, но
основной тон был не тот, диапазон был слишком поднят. Шалость, разгул не становились
целью.
Цель была вера в призвание; положимте, что мы ошибались, но, фактически веруя, мы уважали в себе и друг в друге орудия общего дела.
Ими, конечно, дорожили больше («дай ему плюху, а он тебе
целую штуку материи испортит!»), но скорее на словах, чем на деле, так как
основные порядки (пища, помещение и проч.) были установлены одни для всех, а следовательно, и они участвовали в общей невзгоде наряду с прочими «дармоедами».
Труд здешнего землепашца был не только принудительным, но и тяжким, и если
основными признаками каторжного труда считать принуждение и напряжение физических сил, определяемое словом «тяжкий», то в этом смысле трудно было подыскать более подходящее занятие для преступников, как земледелие на Сахалине; до сих пор оно удовлетворяло самым суровым карательным
целям.
Хорошо сохранили
основной промышленный тип, собственно, только два поколения — сам Гордей и его сыновья; дальше начинался
целый ряд тех «русских принцев», которые удивляли всю Европу и, в частности, облюбованный ими Париж тысячными безобразиями и чисто русским самодурством.