Неточные совпадения
«Высочайшая минута» проходит. Возвращается ненавистное время — призрачная, но неотрывно-цепкая форма нашего сознания. Вечность превращается
в жалкие пять секунд, высшая гармония жизни исчезает,
мир снова темнеет и разваливается на хаотические, разъединенные частички.
Наступает другая вечность — холодная и унылая «вечность на аршине пространства». И угрюмое время сосредоточенно отмеривает секунды, часы, дни и годы этой летаргической вечности.
Так жили эти люди
в мрачном отъединении от жизни, от ее света и радости. Но
наступил час — и из другого
мира, из царства духов, приходил к ним их бог Сабазий. И тогда все преображалось.
А может быть, столкнет его судьба с хорошим человеком, — есть они на Руси и
в рясах, и
в пиджаках, и
в посконных рубахах; прожжет его этот человек огненным словом, ужасом наполнит за его скотскую жизнь и раскроет перед ним новый
мир, где легки земные скорби, где молитвенный восторг, свет и бог. И покорно понесет просветленный человек темную свою жизнь. Что она теперь для него? Чуждое бремя, на короткий только срок возложенное на плечи.
Наступит час — и спадет бремя, и придет светлое освобождение.
Неточные совпадения
— Мыслители же у нас — вроде одной барышни: ей, за крестным ходом, на ногу
наступили, так она —
в истерику: ах, какое безобразие! Так же вот и прославленный сочинитель Андреев, Леонид: народ русский к Тихому океану стремится вылезти, а сочинитель этот кричит на весь
мир честной — ах, офицеру ноги оторвало!..
И еще мог бы сказать, что социал-демократы будут
в чем-либо положительном участвовать, лишь когда
наступит конец
мира и водворится Царство Божие, так как раньше трудно ждать абсолютной справедливости на свете.
Мало того: если даже период этот и никогда не
наступит, но так как Бога и бессмертия все-таки нет, то новому человеку позволительно стать человеко-богом, даже хотя бы одному
в целом
мире, и, уж конечно,
в новом чине, с легким сердцем перескочить всякую прежнюю нравственную преграду прежнего раба-человека, если оно понадобится.
Когда же
наступает момент пассивности
в отношении притяжения пустоты этого низшего
мира, когда по слабости
мир кажется пустым, плоским, лишенным измерения глубины, то скука делается диавольским состоянием, предвосхищением адского небытия.
Во всяком творческом акте
наступает конец этого
мира,
в котором царят необходимость, инерция, скованность, и возникает
мир новый,
мир «иной».