Неточные совпадения
Но, очевидно, не эту живую жизнь имеет в виду великий разум
художника, говорящий устами Версилова. Ведь идея бессмертия
души существует «многие тысячи лет», человечество не проходит мимо этой идеи, а, напротив, все время упирается в нее. А мы все ищем. Не в этом живая жизнь, которую чует Достоевский. Но не от него мы узнаем, в чем же она. Он сам не знает.
Люди по мере сил вкладывают в жизнь «смысл добра», «забывают себя» для других, а
художник говорит: «Это — умирание, это смерть
души!» Вареньке недостает «сдержанного огня жизни».
Зверь не таков. При виде крови глаза его загораются зеленоватым огнем, он радостно разрывает прекрасное тело своей жертвы, превращает его в кровавое мясо и, грозно мурлыча, пачкает морду кровью. Мы знаем
художников, в
душе которых живет этот стихийно-жестокий зверь, радующийся на кровь и смерть. Характернейший среди таких
художников — Редиард Киплинг. Но бесконечно чужд им Лев Толстой.
Мы достаточно видели, что к добродетельному хотению резко отрицательно относится и
художник Толстой. Добродетельное хотение — это смерть для
души. Выбившись из-под власти добродетельного хотения, Оленин пишет: «Я был мертв, а теперь только я живу!» И Кити в волнении восклицает: «Ах, как глупо, как гадко!.. Нет, теперь уже я не поддамся на это! Быть дурною, но по крайней мере не лживою, не обманщицей! Пускай они живут, как хотят, и я, как хочу. Я не могу быть другою!» И так все.
Огонь, горевший в груди Эренштейна, скоро сообщался вновь
душе художника, и Аристотель, забывая горькие опыты, присоединял свои мечты к его мечтам, созидал с ним храмы науке, любви к человечеству, всему прекрасному и обещал Антону помогать ему во всем.
Неточные совпадения
«Да, долго еще до прогресса! — думал Райский, слушая раздававшиеся ему вслед детские голоса и проходя в пятый раз по одним и тем же улицам и опять не встречая живой
души. — Что за фигуры, что за нравы, какие явления! Все, все годятся в роман: все эти штрихи, оттенки, обстановка — перлы для кисти! Каков-то Леонтий: изменился или все тот же ученый, но недогадливый младенец? Он — тоже находка для
художника!»
— Вы говорите, — начал, однако, он, — что у меня есть талант: и другие тоже говорят, даже находят во мне таланты. Я, может быть, и
художник в
душе, искренний
художник, — но я не готовился к этому поприщу…
Дергалось оно потому, что следующая буква, по мнению генерала, должна была быть «л», т. е. Иоанна д’Арк, по его мнению, должна была сказать, что
души будут признавать друг друга только после своего очищения от всего земного или что-нибудь подобное, и потому следующая буква должна быть «л»,
художник же думал, что следующая буква будет «в», что
душа скажет, что потом
души будут узнавать друг друга по свету, который будет исходить из эфирного тела
душ.
Генерал неодобрительно покачал головой и, потирая поясницу, пошел опять в гостиную, где ожидал его
художник, уже записавший полученный ответ от
души Иоанны д’Арк. Генерал надел pince-nez и прочел: «будут признавать друг друга по свету, исходящему из эфирных тел».
Об Якове-Турке и рядчике нечего долго распространяться. Яков, прозванный Турком, потому что действительно происходил от пленной турчанки, был по
душе —
художник во всех смыслах этого слова, а по званию — черпальщик на бумажной фабрике у купца; что же касается до рядчика, судьба которого, признаюсь, мне осталось неизвестной, то он показался мне изворотливым и бойким городским мещанином. Но о Диком-Барине стоит поговорить несколько подробнее.