Неточные совпадения
человек мужественно и стойко принимает свой жребий, поднимается душою как бы выше себя и сливается душою с велениями неизбежности. Он как бы ощущает тот таинственный
ритм, которым полна мировая жизнь,
в ощущении которого нестрашными становятся опасности и ужасы личного бытия. Ярко и полно выражает это ощущение великий Архилох...
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой:
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады, — твердо стой, не трепещи;
Победишь, — своей победы напоказ не выставляй,
Победят, — не огорчайся, запершись
в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче,
в меру
в бедствиях горюй;
Познавай тот
ритм, что
в жизни человеческой сокрыт.
В этом гармоническом чувствовании мирового
ритма,
в этом признании божественной сущности судьбы коренится та любовь к року, — amor fati, — о которой
в позднейших своих работах с таким восторгом говорит Ницше: «Моя формула для величия человека есть amor fati: не хотеть ничего другого ни впереди, ни позади, ни во всю вечность. Не только переносить необходимость, но и не скрывать ее, — любить ее… Являешься необходимым, являешься частицею рока, принадлежащим к целому, существуешь
в целом»…
Неточные совпадения
Эти стихи вполне совпадали с
ритмом шагов Самгина. Мелькнуло
в памяти имя Бодлера и — погасло, не родив мысли. Подумалось:
Это было гораздо более похоже на игру, чем на работу, и, хотя
в пыльном воздухе, как бы состязаясь силою, хлестали волны разнообразнейших звуков, бодрое пение грузчиков, вторгаясь
в хаотический шум, вносило
в него свой, задорный
ритм.
В соседнем отделении голоса звучали все громче, торопливее, точно желая попасть
в ритм лязгу и грохоту поезда. Самгина заинтересовал остроносый: желтоватое лицо покрыто мелкими морщинами, точно сеткой тонких ниток, — очень подвижное лицо, то — желчное и насмешливое, то — угрюмое. Рот — кривой, сухие губы приоткрыты справа, точно
в них торчит невидимая папироса. Из костлявых глазниц, из-под темных бровей нелюдимо поблескивают синеватые глаза.
Ритмический топот лошадей был едва слышен
в пестром и гулком шуме голосов,
в непрерывном смехе, иногда неожиданно и очень странно звучал свист, но все же казалось, что толпа пешеходов подчиняется глухому
ритму ударов копыт о землю.
В ритм тяжелому и слитному движению неисчислимой толпы величаво колебался похоронный марш, сотни людей пели его, пели нестройно, и как будто все время повторялись одни и те же слова: