Неточные совпадения
Я был
в полном недоумении. Но теперь
я понимаю. Это Наташа возмутилась
в его душе и сказала про самоотверженную девушку: «она — неимущий;
в ней нет эгоизма, — и любовь ее пустоцветна». И теперь для
меня совершенно несомненно: если бы
в жизни Толстой
увидел упадочника-индуса, отдающего себя на корм голодной тигрице, он почувствовал бы
в этом только величайшее поругание жизни, и ему стало бы душно, как
в гробу под землей.
Неточные совпадения
— То же самое желание скрыть от самих себя скудость природы
я вижу в пейзажах Левитана,
в лирических березках Нестерова,
в ярко-голубых тенях на снегу. Снег блестит, как обивка
гробов,
в которых хоронят девушек, он — режет глаза, ослепляет, голубых теней
в природе нет. Все это придумывается для самообмана, для того, чтоб нам уютней жилось.
— Умереть, умереть! зачем
мне это? Помогите
мне жить, дайте той прекрасной страсти, от которой «тянутся какие-то лучи на всю жизнь…». Дайте этой жизни, где она?
Я, кроме огрызающегося тигра, не
вижу ничего… Говорите, научите или воротите
меня назад, когда у
меня еще была сила! А вы — «бабушке сказать»! уложить ее
в гроб и
меня с ней!.. Это, что ли, средство? Или учите не ходить туда, к обрыву… Поздно!
Упомянул
я тоже, что отец Паисий, твердо и незыблемо стоявший и читавший над
гробом, хотя и не мог слышать и
видеть, что происходило вне кельи, но
в сердце своем все главное безошибочно предугадал, ибо знал среду свою насквозь.
…Три года тому назад
я сидел у изголовья больной и
видел, как смерть стягивала ее безжалостно шаг за шагом
в могилу. Эта жизнь была все мое достояние. Мгла стлалась около
меня,
я дичал
в тупом отчаянии, но не тешил себя надеждами, не предал своей горести ни на минуту одуряющей мысли о свидании за
гробом.
Вдруг поднялся глухой шум и топот множества ног
в зале, с которым вместе двигался плач и вой; все это прошло мимо нас… и вскоре
я увидел, что с крыльца, как будто на головах людей, спустился деревянный
гроб; потом, когда тесная толпа раздвинулась,
я разглядел, что
гроб несли мой отец, двое дядей и старик Петр Федоров, которого самого вели под руки; бабушку также вели сначала, но скоро посадили
в сани, а тетушки и маменька шли пешком; многие, стоявшие на дворе, кланялись
в землю.