Неточные совпадения
Вошел
мастер, Александр Дмитриевич Волков, мужчина с выхоленными светло-русыми усами и остриженный под гребенку. Все взялись за
работу. Он спросил...
К вечеру Александра Михайловна вклеила картины. Она сделала
работу в два часа, за тысячу приклеек двадцать копеек — хорошо!.. Довольная, она понесла
работу к
мастеру.
Видно, нет другого выхода: придется смириться перед
мастером, пойти на уступки; нужно будет почаще угощать его, чтоб давал
работу получше…
— Если доктор записку дает, тогда платят семьдесят пять копеек за каждый день. У нас доктор очень добрый, всем дает, а только я не хотел брать.
Мастер всегда сердится за это. Лучше же я не буду брать, тогда он мне будет давать хорошую
работу.
Привезут из типографии новые листы. Все девушки насторожатся, глаза беспокойно бегают. Нельзя зевать, нужно узнать, выгодная ли
работа; если выгодная, — нужно добыть ее или выклянчить у
мастера. Листы обернуты картузною синею бумагою и обвязаны бечевкою. Девушки толпятся вокруг, беспокойно шушукаются, расспрашивают друг друга. Входит
мастер.
В начале сентября
работа в мастерской кипела. Наступил книжный и учебный сезон, в громадном количестве шли партии учебников. Теперь кончали в десять часов вечера, мастерскую запирали на ключ и раньше никого не выпускали. Но выпадали вечера, когда делать было нечего, а девушек все-таки держали до десяти:
мастера за сверхурочные часы получали по пятнадцати копеек в час, и они в это время, тайно от хозяина, работали свою частную
работу — заказ писчебумажного магазина на школьные тетради.
— Я вам всю правду скажу: все так делают. Ведь Василий Матвеев у нас все равно, что хозяин, сами знаете. Хочет — даст жить, не хочет — изморит
работою, а получишь грош. И везде так, везде
мастеру над девушками власть дана. А есть-то всякой хочется. Ведь человек для того и живет, чтобы ему полегче было… Поступит девушка, — ну, сначала, конечно, бодается, пока сил хватает, а потом и уступит. Что ж делать, если свет нынче стал такой нехороший?
Неточные совпадения
Брат его сидел далеко за полночь в своем кабинете, на широком гамбсовом кресле, [Гамбсово кресло — кресло
работы модного петербургского мебельного
мастера Гамбса.] перед камином, в котором слабо тлел каменный уголь.
А отец был дорожным
мастером, потом — подрядчиком по земляным
работам, очень богатый, летом этим — умер.
Прочие дворяне сидели на диванах, кучками жались к дверям и подле окон; один, уже, немолодой, но женоподобный по наружности помещик, стоял в уголку, вздрагивал, краснел и с замешательством вертел у себя на желудке печаткою своих часов, хотя никто не обращал на него внимания; иные господа, в круглых фраках и клетчатых панталонах
работы московского портного, вечного цехового
мастера Фирса Клюхина, рассуждали необыкновенно развязно и бойко, свободно поворачивая своими жирными и голыми затылками; молодой человек, лет двадцати, подслеповатый и белокурый, с ног до головы одетый в черную одежду, видимо робел, но язвительно улыбался…
Мастера бросали
работу, частью усаживались, как работали, «ноги калачиком», на катке вокруг чашек, а кому не хватало места, располагались стоя вместе с мальчиками и по очереди черпали большими деревянными ложками щи.
После обеда мальчики убирают посуду, вытирают каток, а портные садятся тотчас же за
работу. Посидев за шитьем час,
мастера, которым есть что надеть, идут в трактир пить чай и потом уже вместе с остальными пьют второй, хозяйский чай часов в шесть вечера и через полчаса опять сидят за
работой до девяти.