Неточные совпадения
Помню, как со свечою
в руке перед сном бесшумно обходит все комнаты и проверяет, заперты ли двери и окна, — или как,
стоя с нами перед образом с горящею лампадкою, подсказывает нам молитвы, и
в это время ее
глаза лучатся так, как будто
в них какой-то свой, самостоятельный свет.
Вечером, после ужина, мы
стояли в зале у открытого окна — Маша, Оля и я. Над черными липами сиял полный месяц. Что-то вдруг случилось с утра, — стало легко, просто, вдруг все, что мы говорили, стало особенным, значительным и поэтичным. Я прямо и просто смотрел
в глаза Маше, голоса наши ласково и дружески разговаривали друг с другом помимо слов, которые произносили. Маша важно рассказывала...
Толпою вбежали девочки. Я вскочил и захохотал. Маша
стояла с блестящими
глазами и удивленно смотрела. А я хохотал ей
в лицо и восклицал...
В сумерки Плещеевы собрались уходить. Мы все
стояли в передней. Я делал грустные
глаза, смотрел на Машу и тихонько говорил себе: «навсегда!» Она поглядывала на меня и как будто чего-то ждала.
Все, что он делал, он делал, казалось мне, нарочно и мне назло.
Стоило мне случайно увидеть его
в гимназии или на улице, — и весь мой остальной день был отравлен воспоминанием о нем. На его
глазах я из кожи лез, чтоб отличиться; больше бы не мог стараться, если бы смотрела сама Маша Плещеева. На сшибалке, например, когда он подходил и смотрел, — молодецки сшибаю одного за другим, продвигаюсь вперед; украдкой взгляну на него, — а он уж равнодушно идет прочь, ничуть не прельщенный моими подвигами.
— Руки держите вдоль корпуса, вот так!
Стойте прямо, глядите
в глаза господину министру! Когда он вам скажет: «Здравствуйте!», то хором, все сразу, отвечайте: «Здравствуйте, ваше высокопревосходительство!» Ну, вот, я вам, как будто господин министр, говорю: «Здравствуйте дети!»
— «Наши столпились у ворот укрепления. Святослав
стоял впереди с огромным бердышом. Одежда его была вся изорвана, волосы всклокочены; руки по локоть, ноги по колено
в крови;
глаза метали ужасный блеск. Татары, казалось, узнали его и хлынули, как прорванная плотина. „Умирать, братцы, всем! Славно умирать!“ — крикнул он, бросился
в гущу татар и начал крошить их своим страшным оружием…»
Запах передней крепко остался у меня
в памяти, с нею связаны особенно радостные воспоминания. Когда я уходил, мы всегда долго
стояли в передней, —
в ней так хорошо говорилось перед уходом, так интимно и свободно; и так лукаво глядели милые, смеющиеся
глаза Кати! И так приветно сверкали влюбленные девичьи улыбки! Милая передняя — просторная, с деревянными вешалками и с этим удивительно приятным, характерным запахом.
А мама
в это время, под хлещущим дождем,
стояла в темных полях над рекою и поджидала милого своего сынка. Мама думалась, и девушки-сестры, и Катя Конопацкая. Как я теперь увижу ее, как буду смотреть
в ее милые, чистые
глаза? И быстрый говорок погано отстукивал
в голове мутившейся от похмелья...
Любы Конопацкой мне больше не удалось видеть. Они были все на даче. Накануне нашего отъезда мама заказала
в церкви Петра и Павла напутственный молебен. И горячо молилась, все время
стоя на коленях, устремив на образ светившиеся внутренним светом, полные слез
глаза, крепко вжимая пальцы
в лоб, грудь и плечи. Я знал, о чем так горячо молилась мама, отчего так волновался все время папа: как бы я
в Петербурге не подпал под влияние нигилистов-революционеров и не испортил себе будущего.
Служитель громогласно так и доложил инспектору. Один мой товарищ-однокурсник, богатый, весело живший молодой человек, рассказывал, что иногда встречает Соколова
в очень дорогом тайном притоне; там устраивались афинские ночи, голые посетители танцевали с голыми, очень красивыми девушками, Профессор
стоял в дверях, жевал беззубым ртом и, поправляя очки на близоруких
глазах, жадно глядел на танцующие пары.
А тут же,
в уголочке ресторана, за круглым столиком,
в полнейшем одиночестве сидел профессор Ф. Ф. Соколов. Он сидел, наклонившись над столиком, неподвижно смотрел перед собою
в очки тусклыми, ничего как будто не видящими
глазами и перебирал губами. На краю столика
стояла рюмочка с водкой, рядом — блюдечко с мелкими кусочками сахара. Не глядя, Соколов протягивал руку, выпивал рюмку, закусывал сахаром и заставал
в прежней позе. Половой бесшумно подходил и снова наполнял рюмку водкою.
Пошел к десяти. Было слякотно и холодно, черные тучи на болезненно-бледном небе; несмотря на ветер,
стоял легкий туман. Бульвар был безлюден. Только на крайней скамеечке сидела парочка, тесно друг к другу прижавшись; рука мужчины была под кофточкой девушки, на ее груди. Я отшатнулся.
В девушке я узнал мою Гретхен. Печерников, крепко ее прижимая к себе, смотрел на меня хохочущими
глазами.
Перед
глазами образы, как живые
стоят, я их вижу, почти осязаю; ложь не
в них, они правдивы и прекрасны; ложь
в пере только.
Дружный хохот
стоял в зале. Я сел красный и с напряженным лицом смотрел вдаль, стараясь не встретиться с
глазами оборачивавшихся на меня студентов.
Неточные совпадения
Городничий (
в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да
постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать
в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает
глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Не знаешь сам, что сделал ты: // Ты снес один по крайности // Четырнадцать пудов!» // Ой, знаю! сердце молотом // Стучит
в груди, кровавые //
В глазах круги
стоят, // Спина как будто треснула…
Постой! уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов
в море гнал, // Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных
глаз!
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то
в книжечку // Хотел уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он против барина // На животе лежал, //
В глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // —
Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?
Г-жа Простакова (с веселым видом). Вот отец! Вот послушать! Поди за кого хочешь, лишь бы человек ее
стоил. Так, мой батюшка, так. Тут лишь только женихов пропускать не надобно. Коль есть
в глазах дворянин, малый молодой…