Неточные совпадения
Алеша довел своего старца
в спаленку и усадил на кровать. Это была очень маленькая комнатка с необходимою мебелью; кровать была узенькая, железная, а на ней вместо тюфяка один только войлок.
В уголку, у икон,
стоял налой, а на нем лежали крест и Евангелие. Старец опустился на кровать
в бессилии;
глаза его блестели, и дышал он трудно. Усевшись, он пристально и как бы обдумывая нечто посмотрел на Алешу.
Смердяков бросился за водой. Старика наконец раздели, снесли
в спальню и уложили
в постель. Голову обвязали ему мокрым полотенцем. Ослабев от коньяку, от сильных ощущений и от побоев, он мигом, только что коснулся подушки, завел
глаза и забылся. Иван Федорович и Алеша вернулись
в залу. Смердяков выносил черепки разбитой вазы, а Григорий
стоял у стола, мрачно потупившись.
— Да как ни уверяйте его, что вам жалко
в нем друга, а все-таки вы настаиваете ему
в глаза, что счастье
в том, что он уезжает… — проговорил как-то совсем уже задыхаясь Алеша. Он
стоял за столом и не садился.
Стояло и торчало где-то какое-то существо или предмет, вроде как торчит что-нибудь иногда пред
глазом, и долго, за делом или
в горячем разговоре, не замечаешь его, а между тем видимо раздражаешься, почти мучаешься, и наконец-то догадаешься отстранить негодный предмет, часто очень пустой и смешной, какую-нибудь вещь, забытую не на своем месте, платок, упавший на пол, книгу, не убранную
в шкаф, и проч., и проч.
Все мне вдруг снова представилось, точно вновь повторилось:
стоит он предо мною, а я бью его с размаху прямо
в лицо, а он держит руки по швам, голову прямо,
глаза выпучил как во фронте, вздрагивает с каждым ударом и даже руки поднять, чтобы заслониться, не смеет — и это человек до того доведен, и это человек бьет человека!
Расставили нас,
в двенадцати шагах друг от друга, ему первый выстрел —
стою я пред ним веселый, прямо лицом к лицу,
глазом не смигну, любя на него гляжу, знаю, что сделаю.
— Петр Ильич, кажется, нарочно поскорей прогнал Мишу, потому что тот как стал пред гостем, выпуча
глаза на его кровавое лицо и окровавленные руки с пучком денег
в дрожавших пальцах, так и
стоял, разиня рот от удивления и страха, и, вероятно, мало понял изо всего того, что ему наказывал Митя.
— Что? Куда? — восклицает он, открывая
глаза и садясь на свой сундук, совсем как бы очнувшись от обморока, а сам светло улыбаясь. Над ним
стоит Николай Парфенович и приглашает его выслушать и подписать протокол. Догадался Митя, что спал он час или более, но он Николая Парфеновича не слушал. Его вдруг поразило, что под головой у него очутилась подушка, которой, однако, не было, когда он склонился
в бессилии на сундук.
— Садитесь, Алексей Федорович, — проговорила Катерина Ивановна, сама оставаясь
стоя. Она изменилась мало за это время, но темные
глаза ее сверкали зловещим огнем. Алеша помнил потом, что она показалась ему чрезвычайно хороша собой
в ту минуту.
— Да я и сам знаю, что не я, ты бредишь? — бледно и искривленно усмехнувшись, проговорил Иван. Он как бы впился
глазами в Алешу. Оба опять
стояли у фонаря.
Оба замолчали. Целую длинную минуту протянулось это молчание. Оба
стояли и все смотрели друг другу
в глаза. Оба были бледны. Вдруг Иван весь затрясся и крепко схватил Алешу за плечо.
Мысль, что Максим, которого он любил тем сильнее, что не знал другой родственной привязанности, будет всегда
стоять в глазах народа ниже тех гордых бояр, которых он, Малюта, казнил десятками, приводила его в бешенство.
Неточные совпадения
Городничий (
в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да
постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать
в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает
глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Не знаешь сам, что сделал ты: // Ты снес один по крайности // Четырнадцать пудов!» // Ой, знаю! сердце молотом // Стучит
в груди, кровавые //
В глазах круги
стоят, // Спина как будто треснула…
Постой! уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов
в море гнал, // Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных
глаз!
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то
в книжечку // Хотел уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он против барина // На животе лежал, //
В глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // —
Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?
Г-жа Простакова (с веселым видом). Вот отец! Вот послушать! Поди за кого хочешь, лишь бы человек ее
стоил. Так, мой батюшка, так. Тут лишь только женихов пропускать не надобно. Коль есть
в глазах дворянин, малый молодой…