Неточные совпадения
Собственно говоря, очень было весело. Но я вдруг вспомнил один момент, когда все пили чай, а я уже напился, вышел
в залу и минут пять
в одиночестве сидел перед елкою. Вот
в эти пять минут, правда, было скучно.
А тут же,
в уголочке ресторана, за круглым столиком,
в полнейшем
одиночестве сидел профессор Ф. Ф. Соколов. Он
сидел, наклонившись над столиком, неподвижно смотрел перед собою
в очки тусклыми, ничего как будто не видящими глазами и перебирал губами. На краю столика стояла рюмочка с водкой, рядом — блюдечко с мелкими кусочками сахара. Не глядя, Соколов протягивал руку, выпивал рюмку, закусывал сахаром и заставал
в прежней позе. Половой бесшумно подходил и снова наполнял рюмку водкою.
Был и на балу у них. Это был уже настоящий бал, и зал был под стать. Кавалеры
в большинстве были новые, мне незнакомые. Осталось
в памяти: блеск паркета, сверкающие белые стены, изящные девичьи лица — и какой-то холод, холод, и отчужденность, и
одиночество. Исчезла всегдашняя при Конопацких легкость
в обращении и разговорах. Я хмурился, не умел развернуться и стать разговорчивым, больше
сидел в курительной комнате и курил. Люба сказала мне своим задушевным голосом...
Неточные совпадения
Кроме того, во время учебного семестра, покуда родные еще не съезжались из деревень, дедушка по очереди брал
в праздничные дни одного из внуков, но последние охотнее
сидели с Настасьей, нежели с ним, так что присутствие их нимало не нарушало его всегдашнего
одиночества.
А виновник ее
одиночества сидел на скамье подсудимых такой несчастный, жалкий, даже не вызывавший
в ней прежних добрых чувств, точно он был далеко-далеко и точно он был ее мужем давно-давно.
Он молился, роптал на судьбу, бранил себя, бранил политику, свою систему, бранил все, чем хвастался и кичился, все, что ставил некогда сыну
в образец; твердил, что ни во что не верит, и молился снова; не выносил ни одного мгновенья
одиночества и требовал от своих домашних, чтобы они постоянно, днем и ночью,
сидели возле его кресел и занимали его рассказами, которые он то и дело прерывал восклицаниями: «Вы все врете — экая чепуха!»
По вечерам,
сидя у огонька перед своим балаганом, она тоже заводила свою хохлацкую песню, но никто ее не поддерживал, и песня замирала
в бессилии собственного
одиночества.
Пятнадцать других дам
сидели вдоль стен
в полном
одиночестве и старались делать вид, что это для них все равно.