Не
плачь над ними, мученица-мать!..
Есть времена, есть целые века,
В которые нет ничего желанней,
Прекраснее — тернового венка…
Неточные совпадения
Лемм чувствовал, что он не поэт, и Лаврецкий то же самое чувствовал. Но я — я вдруг почувствовал, что я поэт! Помню, солнце садилось,
над серебристыми тополями горели золотые облака, в саду, под окнами моей комнаты, цвели жасмин и шиповник. Душа дрожала и сладко
плакала, светлые слезы подступали к глазам. И я выводил пером...
Смешна, жалка мне скорбь твоя пустая,
Как старику на ложе смерти жалок
Ребенка
плач над сломанной игрушкой…
Протяните руку падшему человеку, чтоб поднять его, или горько
плачьте над ним, если он гибнет, а не глумитесь.
Я послушно спустился за мамой; мы вышли на крыльцо. Я знал, что они все там смотрят теперь из окошка. Мама повернулась к церкви и три раза глубоко на нее перекрестилась, губы ее вздрагивали, густой колокол звучно и мерно гудел с колокольни. Она повернулась ко мне и — не выдержала, положила мне обе руки на голову и
заплакала над моей головой.
Неточные совпадения
— Втроем тесно будет. Я побуду здесь, — сказал Левин, надеясь, что они ничего не найдут, кроме чибисов, которые поднялись от собак и, перекачиваясь на лету, жалобно
плакали над болотом.
— Долли, постой, душенька. Я видела Стиву, когда он был влюблен в тебя. Я помню это время, когда он приезжал ко мне и
плакал, говоря о тебе, и какая поэзия и высота была ты для него, и я знаю, что чем больше он с тобой жил, тем выше ты для него становилась. Ведь мы смеялись бывало
над ним, что он к каждому слову прибавлял: «Долли удивительная женщина». Ты для него божество всегда была и осталась, а это увлечение не души его…
Залились невидимые жаворонки
над бархатом зеленей и обледеневшим жнивьем,
заплакали чибисы
над налившимися бурою неубравшеюся водой нивами и болотами, и высоко пролетели с весенним гоготаньем журавли и гуси.
Алексей Александрович прошел в ее кабинет. У ее стола боком к спинке на низком стуле сидел Вронский и, закрыв лицо руками,
плакал. Он вскочил на голос доктора, отнял руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие
над собой, поднялся и сказал:
Обыкновенно Вернер исподтишка насмехался
над своими больными; но я раз видел, как он
плакал над умирающим солдатом…