Неточные совпадения
Петербургское товарищество
писателей выпустило один сборник, две-три книжки второстепенных
писателей и через год уже совершенно завяло. Все разругались, рассорились, повыходили из товарищества с хлопаньем дверей, издательской стороной дела все больше завладевал книготорговец Аверьянов, в
конце концов при издательстве остался почти один В. В. Муйжель.
Забегая вперед, скажу, что предприятие наше дало результаты самые блестящие: до самой революции оно быстро росло и укреплялось,
писатель повалил к нам валом, в
конце концов он получал за свою книгу до 28 % с номинала.
Было это, мне кажется, в
конце 1912 или в начале 1913 года. Заседали мы как-то вечером в правлении «Книгоиздательства
писателей». Иван Бунин скучающе просматривал вечернюю газету. Вдруг он с сожалением воскликнул...
Но нахождение этой новой формы было задержано возникшим среди немецких
писателей конца XVIII и начала XIX столетия учением о так называемом объективном, то есть равнодушном к добру и злу, искусстве, связанном с преувеличенным восхвалением драм Шекспира, отчасти соответствовавшим эстетическому учению немцев, отчасти послужившим для него матерьялом.
Неточные совпадения
Пела она, размахивая пенсне на черном шнурке, точно пращой, и пела так, чтоб слушатели поняли: аккомпаниатор мешает ей. Татьяна, за спиной Самгина, вставляла в песню недобрые словечки, у нее, должно быть, был неистощимый запас таких словечек, и она разбрасывала их не жалея. В буфет вошли Лютов и Никодим Иванович, Лютов шагал, ступая на пальцы ног, сафьяновые сапоги его мягко скрипели, саблю он держал обеими руками, за эфес и за
конец, поперек живота;
писатель, прижимаясь плечом к нему, ворчал:
Иногда Самгину казалось, что Леонид Андреев досказывает до
конца некоторые его мысли, огрубляя, упрощая их, и что этот
писатель грубит иронически, мстительно.
И если отрадно иметь
писателя, столь до
конца русского, и поучительно видеть в нем обнаружение русской стихии, то и страшно становится за Россию, жутко становится за судьбу России.
В
конце XIX и начале XX века считали огромным достижением в познании человека, в понимании
писателей и разгадки написанных ими книг, когда открыли, что человек может скрывать себя в своей мысли и писать обратное тому, что он в действительности есть.
Первая книга, которую я начал читать по складам, а дочитал до
конца уже довольно бегло, был роман польского
писателя Коржениовского — произведение талантливое и написанное в хорошем литературном тоне. Никто после этого не руководил выбором моего чтения, и одно время оно приняло пестрый, случайный, можно даже сказать, авантюристский характер.