Между тем Маша как раз загадала: если Витя сегодня придет, — значит, он меня, правда, любит, а не придет — значит, не любит. Я не пришел, и она в гневе сожгла
мои волосы.
Узнал я об этом, я ужасно разозлился, самолюбиво-обиженно разозлился. Мало ей, что я в ее честь прыгаю с высоких крыш, сжимаю рукою колючие кактусы! Многие ли бы стали это делать? А она
мои волосы жечь!.. Ладно же! Очень надо! Вынул из хорошенькой коробочки прядь каштановых волос, обмакнул в стеарин горящей свечи и сжег.
Неточные совпадения
Володя этот был рыхловатый мальчик, необычно большого роста, с неровными пятнами румянца на белом лице. Мы все — брат Миша, Володя и я — помещались в одной комнате. Нас с Мишею удивляло и смешило, что
мыло у Володи было душистое, особенные были ножнички для ногтей;
волосы он помадил, долго всегда хорошился перед зеркалом.
С удивлением вспоминаю я этот год
моей жизни. Он весь заполнен образом прелестной синеглазой девочки с каштановыми
волосами. Образ этот постоянно стоял перед
моими глазами, освещал душу непрерывною радостью. Но с подлинною, живою Машею я совсем раззнакомился. При встречах мы церемонно раскланивались, церемонно разговаривали, она то и дело задирала меня, смотрела с насмешкой.
Карточки Машиной мне не пришлось получить. Но у меня были ее
волосы: через Юлю мы обменялись с нею
волосами. И до сих пор не могу определить, что в этой
моей любви было начитанного и что подлинного. Но знаю, когда я в честь Маши прыгал с беседки, в душе был сверкающий восторг, смеявшийся над опасностью; и когда я открывал аптечную коробочку с картинкой и смотрел на хранившуюся в ней прядь каштановых
волос, — мир становился для меня значительнее и поэтичнее.
Раз, помню, для каких-то
моих дел (кажется, чтобы спрятать
волосы Маши Плещеевой) мне очень было нужно красивую, с картинками, коробочку от лекарств.
Прочел я это в «Русских поэтах» Гербеля. Песнь Риццио из поэмы Нестора Кукольника «Мария Стюарт». Я пел эту песню, — и была
моя молодая царица с наружностью Кати, с червонно-золотыми
волосами под короной, и я вставал, снимал шляпу с длинным страусовым пером и низко кланялся.
Еще в пору
моего увлечения Конопацкими оба они, маленькими гимназистиками, бывали у Конопацких; воспитанные, предупредительно-вежливые, с матово-черными мелкокудрявыми
волосами.
Мне ясно было, что я скорее двадцать раз умру от холеры, чем хоть
волос на
моей голове тронет кто-нибудь из шахтеров.
Все уже разошлись; одна свеча горит в гостиной; maman сказала, что она сама разбудит меня; это она присела на кресло, на котором я сплю, своей чудесной нежной ручкой провела по
моим волосам, и над ухом моим звучит милый знакомый голос:
Послышался трепетный звук, похожий на прерывистый вздох, и я почувствовал на
моих волосах прикосновение слабой, как лист дрожавшей руки.
Я очень сконфузился и не знал, что ответить, а Буткевич после урока подошел ко мне, запустил руки в
мои волосы, шутя откинул назад мою голову и сказал опять:
Мать тихо подозвала меня к себе, разгладила
мои волосы, пристально посмотрела на мои покрасневшие глаза, поцеловала меня в лоб и сказала на ухо: «Будь умен и ласков с дедушкой», — и глаза ее наполнились слезами.
Не могу выразить чувства холодного ужаса, охватившего мою душу в эту минуту. Дрожь пробегала по
моим волосам, а глаза с бессмыслием страха были устремлены на нищего…
Неточные совпадения
Парамошу нельзя было узнать; он расчесал себе
волосы, завел бархатную поддевку, душился,
мыл руки
мылом добела и в этом виде ходил по школам и громил тех, которые надеются на князя мира сего.
— Ничего не понимаю. Ах, Боже
мой, и как мне на беду спать хочется! — сказала она, быстро перебирая рукой
волосы и отыскивая оставшиеся шпильки.
И как ни белы, как ни прекрасны ее обнаженные руки, как ни красив весь ее полный стан, ее разгоряченное лицо из-за этих черных
волос, он найдет еще лучше, как ищет и находит
мой отвратительный, жалкий и милый муж».
«Ты видел, — отвечала она, — ты донесешь!» — и сверхъестественным усилием повалила меня на борт; мы оба по пояс свесились из лодки; ее
волосы касались воды; минута была решительная. Я уперся коленкою в дно, схватил ее одной рукой за косу, другой за горло, она выпустила
мою одежду, и я мгновенно сбросил ее в волны.
Я вздрогнул от ужаса, когда убедился, что это была она; но отчего закрытые глаза так впали? отчего эта страшная бледность и на одной щеке черноватое пятно под прозрачной кожей? отчего выражение всего лица так строго и холодно? отчего губы так бледны и склад их так прекрасен, так величествен и выражает такое неземное спокойствие, что холодная дрожь пробегает по
моей спине и
волосам, когда я вглядываюсь в него?..