Папа утром прошел мимо меня, как будто не видя. И несколько дней совсем не замечал меня, в моем присутствии его лицо становилось каменно-неподвижным. Наконец, дня через четыре, когда я вечером пришел к нему прощаться, он, как все эти дни, холодно и неохотно ответил на
мой поцелуй и потом сказал...
Неточные совпадения
Позор, позор!
Целых полгода враг
мой лупил и гонял меня, а я, оказывается, был и сильнее и ловчее его!..
Иногда
моею любовью пользовались даже с практическими
целями. Раз Юля забыла в конце сада свою куклу, а было уже темно. Юля горько плакала: ночью мог пойти дождь, мальчишки из соседних садов могли украсть. Двоюродная сестра Констанция сказала...
И совершенно напрасно. Никакой страстной негой
моя кровь не кипела, во сне вовсе я не
целовал ни шейку Маши, ни глазки и даже не могу сказать, так ли уж мне безумно хотелось
поцеловать Машу наяву. «Милая головка» — больше ничего. Пел я про страстную негу, про ночные
поцелуи, — это были слова, мысль же была только о милой головке, темно-синих глазах и каштановых кудрях.
Распрощались. Они ушли. Я жадно стал расспрашивать Юлю про Машу. Юля рассказала: перед тем как уходить. Маша пришла с Юлею под окно
моей комнаты (оно выходило в сад) и молилась на окно и дала клятву, что никогда, во всю свою жизнь, не забудет меня и всегда будет меня любить. А когда мы все уже стояли в передней, Маша выбежала с Юлею на улицу, и Маша
поцеловала наш дом. Юля отметила это место карандашиком.
Поэтический
мой гений, создав первый стихотворный продукт, о котором я уже рассказывал, опочил на
целых полтора года. Снова пробудился он 28 мая 1882 года.
Но нужно и вообще сказать: как раз к художеству и лапа и мама были глубоко равнодушны; на произведения искусства они смотрели как на красивые пустячки, если в них не преследовались нравственные или религиозные
цели, В других отношениях
мое детство протекало почти в идеальных условиях: в умственной области, в нравственной, в области физического воспитания, общения с природою, — давалось все, чего только можно было бы пожелать для ребенка.
— Да-а, Бетховен… Во мне ничего нет, понимаете? — ничего нет
целого, все и всюду поломано, скомкано, и все болит. Но Бетховен отрывает меня от маленьких
моих болей, я впадаю в состояние безумства и оживаю. Потом пробуждаюсь и снова умираю. Так вот по свету и волочусь.
Пришел домой. Захотелось перечитать «Дон-Кихота» с новой, так неожиданно появившейся у меня точки зрения. Когда прочитал, окончательно убедился в правильности
моего взгляда. Захотелось изложить его на бумаге. Написал
целую статью.
Был счастливый хмель крупного литературного успеха. Многие журналы и газеты отметили повесть заметками и
целыми статьями. «Русские ведомости» писали о ней в специальном фельетоне, А. М. Скабичевский в «Новостях» поместил подробную статью. Но самый лестный, самый восторженный из всех отзывов появился — в «Русской мысли». Я отыскал редакционный бланк «Русской мысли» с извещением об отказе напечатать
мою повесть и послал его редактору журнала В. М. Лаврову, приписав под текстом отказа приблизительно следующее...
В следующей книжке «Русского богатства» Михайловский перепечатал письмо в «Русские ведомости» и, кроме того, содержание его развил в
целую статью под тем же заглавием: «
Мой промах».
По мнению, например, «Медицинского обозрения»,
целью моею при написании книги было щегольнуть перед публикою своим «мягким» сердцем; все время непрерывное «позирование», «красивые фразы», «жалкие слова, рассчитанные на эффект в публике».
— Принимаю, Борис Павлыч, твой поклон, как большую честь, — и не даром принимаю — я его заслуживаю. А вот и тебе, за твой честный поступок,
мой поцелуй — не от бабушки, а от женщины.
Результат двух этих опытов был для меня громадный: я узнал положительно, что могу настолько хотеть, что достигну
моей цели, а в этом, повторяю, вся «моя идея»; дальнейшее — все пустяки.
Но если уж я так кровожаден и жестоко расчетлив, что, убив, соскочил лишь для того, чтобы посмотреть, жив ли на меня свидетель или нет, то к чему бы, кажется, возиться над этою новою жертвою
моей целых пять минут, да еще нажить, пожалуй, новых свидетелей?
Неточные совпадения
Целуя, душенька, твою ручку, остаюсь твой: Антон Сквозник-Дмухановский…» Ах, боже
мой!
Хлестаков. Как же, как же, я вдруг. Прощайте, любовь
моя… нет, просто не могу выразить! Прощайте, душенька! (
Целует ее ручку.)
Софья. Ты ею наполнил все
мои чувства. (Бросаясь
целовать его руки.) Где она?..
Так,
мой друг; да я ждал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная
цель всех знаний человеческих, благонравие.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу
целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О
мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.