Неточные совпадения
— А
вы знаете, оказывается, у
вас тут в тылу работают «товарищи». Сейчас, когда я к
вам ехал, погоня была. Контрразведка накрыла шайку в одной даче на Кадыкое. Съезд какой-то подпольный. И двое совсем мимо меня пробежали через дорогу в горы. Я вовремя не догадался. Только когда
наших увидел из-за поворота, понял. Все-таки пару пуль послал им вдогонку, одного товарища, кажется, задел — дольше побежал, припадая на ногу.
— Смотрю я на
вас, и мне вспоминается Паскаль. Он говорит, что мысль
наша всегда обращена к прошедшему и будущему, а о настоящем мы никогда не думаем, и поэтому никогда не живем, — только все надеемся жить… А вот
вы это умеете, — из всего извлекать настоящее. Как это редко!
— Смотрите! Да ведь это
наши деревенские! Васса, Дока!
Вы это? Чего
вы тут сидите?
— Что это? Это
наша старая волжская песня, студенческая… Откуда
вы ее знаете?
Вы разве с Волги сами?
— Нет!! — бешено крикнул Иван Ильич. Лицо его стало темным, как чугун. — Сейчас же вон! Доносчик, палач, — не позволю поганить
нашего дома! Иначе сам уйду! Так
вы все и знайте!
— А
вам желается, чтоб у нас кадеты остались? Хе-хе! Не-ет! Довольно! Поездили на
наших шеях!
А теперь транспорт
наших крымцев пришел к Деникину, — он их не принял:
вы, говорит, убежали от большевиков,
вы мне не нужны.
— Я сейчас велю выстроить перед
вами весь
наш отряд. Укажите, кто это сделал.
— Напрасно
вы думаете, что
наш мужик такой дурачок. И напрасно думаете, что у него нет своих интересов, отличных от интересов рабочего класса…
—
Вы этого не могли думать. Всем записавшимся в
наш отряд я вчера вечером ясно сказал, что грабить мы не позволяем… Товарищи! — обратился он к своему отряду. —
Наша красная рабоче-крестьянская армия — не белогвардейский сброд, в ней нет места бандиту, мы боремся для всемирной революции, а не для того, чтоб набивать себе карманы приятными разными вещицами. Эти люди вчера только вступили в ряды красной армии и первым же их шагом было идти грабить. Больше опозорить красную армию они не могли!
— Теперь
вы будете отправлены на фронт, в передовую линию, и там, в боях за рабочее дело, искупите свою вину. Я верю, что скоро мы опять сможем назвать
вас нашими товарищами… — А третьего мы все равно отыщем, и ему будет расстрел… Товарищи! — обратился он к толпе. — Мы сегодня уходим. Красная армия освободила
вас от гнета ваших эксплуататоров, помещиков и хозяев. Стройте же новую, трудовую жизнь, справедливую и красивую!
— Граждане! Я должен объявить
вам печальную весть… А впрочем — для многих может быть и радостную, — поправился он. —
Вы тоже имеете возможность послужить делу революции.
Вы отправляетесь на фронт рыть окопы для
нашей доблестной красной армии.
—
Вы, товарищ, повторяете чужие слова, а сами их не понимаете. Вот у
вас винтовки, пулеметы. Это дала буржуазная культура. Бросьте их, сделайте себе каменные топоры, как
наши далекие предки. В комнатах у
вас, — как загажено все, как заплевано, никогда
вы их не метете. А буржуазная культура говорит, что от этой грязи разводятся вши, чахотка, сыпной тиф. К нам войдете, — никогда даже не поздороваетесь, шапки не снимете.
— Да, конечно, это полное ваше право. Но завтрашний номер, воскресный, уже сверстан, в понедельник газета не выходит. Так что, к сожалению, сможем поместить только во вторник… А кстати, профессор: не можете ли
вы нам давать время от времени популярно-научные статьи, доступные пониманию рабочей массы? Мы собираемся расширить
нашу газету.
— И потом, вот что я хотел
вас просить. У меня решительно не хватает времени на все. Отчего бы вашим помощникам не шифровать служебных телеграмм? Это и для них полезно, — они, таким образом, все время будут в курсе
наших самых даже мелких распоряжений…
— Славный этот Капралов
наш. Выхлопотал у ревкома для всех исполнителей по десять фунтов муки и по фунту сахару, Гребенкин противился, хотел даром заставить, но Капралов с Хановым настояли. И
вы знаете, Бубликов недавно хотел выгнать княгиню из своей гостиницы за то, что денег не платит за номер. Дурень какой, — в нынешнее-то время! Ханов посадил его за это на два дня в подвал. Успокоился.
— Вот видишь! Землю
вы себе сохранить желаете, а кто
вам ее отдал? Рабочий! А как о том, чтоб его поддержать, —
наше дело сторона! Вот почему название
вам — кулаки!
— Ну! Какая!..
Вы что же думаете, казаки
наши не хотят пить-есть?.. Но
вы поглядите, какая «организованность»! «Товарищи» бы позавидовали. Не каждый сам для себя, а в громаду несут, в полковой фонд.
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже
вы, то есть, не поможете в
нашей просьбе, то уж не знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли
вам, для общей
нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к
вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.
Городничий. Не угодно ли будет
вам осмотреть теперь некоторые заведения в
нашем городе, как-то — богоугодные и другие?
Все (пристают к нему). Нет,
вы не только о собаках,
вы и о столпотворении… Нет, Аммос Федорови, не оставляйте нас, будьте отцом
нашим!.. Нет, Аммос Федорович!
«А чья же?» // —
Нашей вотчины. // «Чего же он тут су́ется? // Ин
вы у Бога нелюди?»