Борис, племянник Мириманова, шушукался с Асей. Лицо у него
было бледное, а глаза томные и странно-красивые. Барышни Агаповы сверкали тем особенным оживлением, какое бывает у девушек только в присутствии молодых мужчин. Они изящно были одеты, и красивые девические шеи белели в вырезах платьев. Глаза их, когда случайно останавливались на Кате, вдруг гасли и становились тайно-скучающими и маловидящими.
Неточные совпадения
У профессора
пили чай. Он сегодня ездил в город читать свои лекции в народном университете, и Катя забежала узнать новости. Профессор
был заметно взволнован. Наталья Сергеевна сидела за самоваром
бледная, с застывшим от горя лицом.
Катя пошла вместе с отцом. В сельском правлении собралось много дачников. Сидели неподвижно, с широко открытыми глазами, и изредка перекидывались словами.
Были тут и ласково улыбающийся Агапов, и маленький, как будто из шаров составленный, владелец гостиницы Бубликов. В углу сидел семидесятилетний о. Воздвиженский, с темным лицом, и тяжело, с хрипом дышал. Афанасий Ханов,
бледный и взволнованный, то входил в комнату, то выходил.
Была эта Сорокина худенькая, безгрудая, с узким тазом, и вся душа ее
была в ее больных. Вот что еще она рассказывала, — и беспомощный ужас стоял в
бледных глазах.
Стаскивая рукав, Катя почувствовала в руке боль. Стыдясь своих нагих рук и плеч, она взглянула на руку. Выше локтевого сгиба, в измазанной кровью коже, чернела маленькая дырка, такая же
была на противоположной стороне руки. Катя засмеялась, а сама
побледнела, глаза стали бледно-серыми, и она, склонившись головою, в бесчувствии упала на траву.
Надежда Александровна раздраженно возражала Корсакову — долго и убедительно. Он молча слушал, закрыв глаза, вытянув туловище на сундуке, запрокинув лицо к потолку. Катю поразило, какое его лицо усталое и
бледное. Бородка торчала кверху, рот
был полуоткрыт, как у мертвеца. Легкий храп забороздил воздух.
Вера, страшно
бледная, молчала с неподвижным лицом. Катя рванулась: нужно
было действовать. Надежда Александровна сказала...
По
бледным щекам Веры непроизвольно лились слезы, но лицо
было неподвижно и строго. Катя сказала...
Он
был бледный, убитый, в том бесчувственно-страшном состоянии, в каком бывает человек, видящий перед собою черную, неотвратимую смерть, это страшилище, противное естеству нашему…
Она
была бледнее прежнего, в глазах ее было меньше блеска, в движениях меньше живости. Все это могло быть следствием болезни, скоро захваченной горячки; так все и полагали вокруг. При всех она держала себя обыкновенно, шила, порола, толковала со швеями, писала реестры, счеты, исполняла поручения бабушки. И никто ничего не замечал.
Вечером этого многознаменательного дня в кабинете Василья Назарыча происходила такая сцена. Сам старик полулежал на свеем диване и
был бледнее обыкновенного. На низенькой деревянной скамеечке, на которую Бахарев обыкновенно ставил свою больную ногу, теперь сидела Надежда Васильевна с разгоревшимся лицом и с блестящими глазами.
Неточные совпадения
Бригадир понял, что дело зашло слишком далеко и что ему ничего другого не остается, как спрятаться в архив. Так он и поступил. Аленка тоже бросилась за ним, но случаю угодно
было, чтоб дверь архива захлопнулась в ту самую минуту, когда бригадир переступил порог ее. Замок щелкнул, и Аленка осталась снаружи с простертыми врозь руками. В таком положении застала ее толпа; застала
бледную, трепещущую всем телом, почти безумную.
Прошло еще несколько минут, они отошли еще дальше от детей и
были совершенно одни. Сердце Вареньки билось так, что она слышала удары его и чувствовала, что краснеет,
бледнеет и опять краснеет.
Всё, что он видел в окно кареты, всё в этом холодном чистом воздухе, на этом
бледном свете заката
было так же свежо, весело и сильно, как и он сам: и крыши домов, блестящие в лучах спускавшегося солнца, и резкие очертания заборов и углов построек, и фигуры изредка встречающихся пешеходов и экипажей, и неподвижная зелень дерев и трав, и поля с правильно прорезанными бороздами картофеля, и косые тени, падавшие от домов и от дерев, и от кустов, и от самых борозд картофеля.
— Это правда, — говорила она,
бледнея всё более и более и обнимая его голову. Всё-таки что-то ужасное
есть в этом после всего, что
было.
Не успел Вронский посмотреть седло, о котором надо
было сделать распоряжение, как скачущих позвали к беседке для вынимания нумеров и отправления. С серьезными, строгими, многие с
бледными лицами, семнадцать человек офицеров сошлись к беседке и разобрали нумера. Вронскому достался 7-й нумер. Послышалось: «садиться!»