Неточные совпадения
Уж несколько опорожненных бутылок стояло на столе. Свет месяца передвинулся с валика турецкого дивана на паркет. Иван Ильич говорил. Он рассказывал о бурной своей молодости, о Желябове и Александре Михайловне, о
Вере Фигнер, об огромном идеалистическом подъеме, который тогда
был в революционной интеллигенции.
Выступил Леонид. Его речь понравилась Кате. Ругнул буржуев, империалистов и стал говорить о новом строе, где
будет счастье, и свобода, и красота, и прекрасные люди
будут жить на прекрасной земле. И опять Катю поразило: волновали душу не слова его, а странно звучавшая в них музыка настроения и крепкой
веры.
Ужинали,
пили чай. Перестали говорить о том, что их разъединяло, и опять явилась сестринская близость. Легли спать в одну постель, — Катю поразило, какое у
Веры рваное белье, — и долго еще тихо разговаривали в темноте.
Родной разговор, и поющий самовар, и мама в круглых очках, покрывающая чайник полотенцем. И теплый ветерок в окна. И странно
было Кате: все такое милое, всегдашнее, а они — такие разные, разделенные; папа далеко, с непрощающими глазами, и непроглядные глаза у
Веры, смотрящие в сторону.
К вечеру температура
была сорок. В полусознании Катя слышала голос
Веры и еще чей-то другой женский голос, незнакомый.
— Да,
Вера? Да? Правда? Правда, тогда лучше
было? Лучше
было в жалкой избенке, на опушке тайги, чем в этом дворце на берегу Крыма?
Вера, страшно бледная, молчала с неподвижным лицом. Катя рванулась: нужно
было действовать. Надежда Александровна сказала...
— Катя! Меня спрашивают: «Вы против смертных казней, производимых советскою властью?» А я
буду вилять, уклоняться от ответа? Это ты называешь — не задирать!.. Я тут всего третий день. И столько насмотрелся, что стыдно становится жить. Да, Катя, стыдно жить становится!.. Каждый день по нескольку человек уводят на расстрел, большинство совершенно даже не знает, в чем их вина. А
Вера с ними, а ты водишь с ними компанию…
Надежда Александровна зашла к
Вере переговорить об устройстве дня работниц. (Она заведовала отделом агитпропаганды). Потом
пили чай. Надежда Александровна взволнованно говорила...
— Это один из самых прекрасных и самых замечательных людей, каких я когда-нибудь встречала… Вот белогвардейская оценка! — Она засмеялась и обратилась к
Вере: — Ты знаешь, недавно в заграничных газетах
был помещен его портрет с подписью: «Начальник Ч. К. Воронько, палач Украины». Если бы увидели его, — хорош палач!
Вера во сне стонала, потом вдруг заплакала протяжно, всхлипывающе. Вздрогнула и замолчала, и закутала одеялом голову. Должно
быть, проснулась от собственного плача.
Профессор Дмитревский волновался и
был задумчив. Катя расспрашивала
Веру, — что слышно?
Вера поспешно отвечала, что все идет хорошо. Но чувствовалось, — опять надвигается буря.
Катя бросилась прочь. Вбежала в Женотдел. В загаженных комнатах
был беспорядок, бумаги валялись на полу, служащих не
было. В дальней комнате
Вера с Настасьей Петровной и татаркою Мурэ жгли в комнате бумаги.
Вера исхудала за несколько часов, впалые щеки
были бескровны.
По бледным щекам
Веры непроизвольно лились слезы, но лицо
было неподвижно и строго. Катя сказала...
—
Вера, чего ты, право? Всегда же бывают неудачи. Приходится отдать Крым. Вообще это
была ошибка, не следовало его сейчас занимать, Троцкий определенно это заявил.
Утром
Вера поспешно связала в узелок немногочисленные свои пожитки. Лицо ее
было окаменевшее, но глаза светились освобождающею душу радостью. И вся она странно светилась. Катя с изумлением глядела на нее.
В тесной камере № 7 народу
было много.
Вера села на край грязных нар. В воздухе висела тяжело задумавшаяся тишина ожидаемой смерти. Только в углу всхлипывал отрыдавшийся женский голос.
Он с удивлением глядел на
Веру. Она прижалась головою к столбу нар и беззвучно рыдала, закрыв глаза руками. А когда опять взглянула на него, лицо
было светлое и радостное.
Вера говорила, и все жадно слушали.
Вера говорила: они гибнут за то, чтоб
была новая, никогда еще в мире не бывавшая жизнь, где не
будет рабов и голодных, повелителей и угнетателей. В борьбе за великую эту цель они гибнут, потому что не хотели думать об одних себе, не хотели терпеть и сидеть, сложа руки. Они умрут, но кровь их прольется за хорошее дело; они умрут, но дело это не умрет, а пойдет все дальше и дальше.
И Катя увидела, — ясный свет
был в глазах Ивана Ильича, и все лицо светилось, как у
Веры в последний день.
Неточные совпадения
Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я еще той
веры, что человек не может
быть и развращен столько, чтоб мог спокойно смотреть на то, что видим.
В речи, сказанной по этому поводу, он довольно подробно развил перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье, в особенности; но оттого ли, что в словах его
было более личной
веры в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не говорил, а кричал, — как бы то ни
было, результат его убеждений
был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали на колени.
Левин знал брата и ход его мыслей; он знал, что неверие его произошло не потому, что ему легче
было жить без
веры, но потому, что шаг за шагом современно-научные объяснения явлений мира вытеснили верования, и потому он знал, что теперешнее возвращение его не
было законное, совершившееся путем той же мысли, но
было только временное, корыстное, с безумною надеждой исцеления.
Организм, разрушение его, неистребимость материи, закон сохранения силы, развитие —
были те слова, которые заменили ему прежнюю
веру.
«Неужели это
вера? — подумал он, боясь верить своему счастью. — Боже мой, благодарю Тебя»! — проговорил он, проглатывая поднимавшиеся рыданья и вытирая обеими руками слезы, которыми полны
были его глаза.