Неточные совпадения
От такого философско-художественного замысла требуется, с одной стороны, верность и точность саморефлексии в характеристике религиозного опыта, при выявлении «мифа», а с другой — нахождение соответственной
формы, достаточно гибкой и емкой для его раскрытия.
Само собою разумеется, то, что отлагается в сознании в
форме мифа, вступая в общее человеческое сознание, затрагивает все способности души, может становиться предметом мысли, научного изучения и
художественного воспроизведения.
Платон не систематичен, но тематичен и диалектичен, отсюда проистекает и фрагментарность его философствования, ибо каждый его диалог, при всем своем
художественном совершенстве и музыкальной
форме, для системы философии есть только фрагмент, этюд, статья, не более, без потребности в закруглении, в сведении концов с концами в единой целостной системе, к которой у Платона не намечается даже попытки и вкуса.
Если хозяйству во всех его
формах, сверху донизу, присуще известное устремление к
художественному стилю, то и искусство тоже соревнует хозяйству в его мощи.
Каково же жизненное самосознание искусства, как
художественного канона, мастерства
формы?
Это реалиорное искусство вовсе не отвергает
художественного канона, эстетики
форм, напротив, насколько оно остается искусством, оно умеет по-своему осмыслить канон, вдохнуть в него новую жизнь.
Потом перед ним вырастали трудности: постепенность развития, полнота и законченность характеров, связь между ними, а там, сквозь
художественную форму, пробивался анализ и охлаждал…
Содержание, достойное внимания мыслящего человека, одно только в состоянии избавить искусство от упрека, будто бы оно — пустая забава, чем оно и действительно бывает чрезвычайно часто;
художественная форма не спасет от презрения или сострадательной улыбки произведение искусства, если оно важностью своей идеи не в состоянии дать ответа на вопрос: «да стоило ли трудиться над подобными пустяками?» Бесполезное не имеет права на уважение.
«Скажут, что тут подействовала красота,
художественная форма, — размышлял он, — пусть так, но это не утешительно. Все-таки это не настоящее средство… Почему мораль и истина должны подноситься не в сыром виде, а с примесями, непременно в обсахаренном и позолоченном виде, как пилюли? Это ненормально… Фальсификация, обман… фокусы…»
Общество кременчугских врачей прислало мне официальное письмо, где сообщало, что оно в течение трех заседании подвергло подробному обсуждению книгу и «пришло к заключению, что Ваша книга имеет громадное общественное значение, и постановило выразить Вам глубокую признательность за столь правдивое изображение в
художественной форме многих насущных вопросов врачебного быта и общественно-медицинских отношений».
Неточные совпадения
— А я что же говорю? Я только это и твержу. Я решительно не знаю, для чего жизнь так коротка. Чтоб не наскучить, конечно, ибо жизнь есть тоже
художественное произведение самого творца, в окончательной и безукоризненной
форме пушкинского стихотворения. Краткость есть первое условие художественности. Но если кому не скучно, тем бы и дать пожить подольше.
Жаль было разрушать его мистицизм; эту жалость я прежде испытывал с Витбергом. Мистицизм обоих был
художественный; за ним будто не исчезала истина, а пряталась в фантастических очертаниях и монашеских рясах. Беспощадная потребность разбудить человека является только тогда, когда он облекает свое безумие в полемическую
форму или когда близость с ним так велика, что всякий диссонанс раздирает сердце и не дает покоя.
Допустим, что, при известных усилиях, я действительно найду наконец эти темные стороны, сумею в ясных и
художественных образах воспроизвести их, и даже отыщу для них лекарство в
форме афоризма, что преувеличения опасны.
Как бы сильна ни была память, она не в состоянии удержать всех подробностей, особенно тех, которые неважны для сущности дела; но многие из них нужны для
художественной полноты рассказа и должны быть заимствованы из других сцен, оставшихся в памяти поэта (напр., ведение разговора, описание местности и т. д.); правда, что дополнение события этими подробностями еще не изменяет его, и различие
художественного рассказа от передаваемого в нем события ограничивается пока одною
формою.
Смешение красоты
формы, как необходимого качества
художественного произведения, и прекрасного, как одного из многих объектов искусства, было одною из причин печальных злоупотреблений в искусстве.