Неточные совпадения
Это — головное измышление религиозно бездарных эпох, знакомое уже древности
с ее «евгемеризмом» и синкретизмом [Евгемеризм — учение о происхождении религии из почитания и обожествления древнейших царей и героев; название
произошло от имени Евгемера из Мессины (ок. 340 — ок. 260 до н. э.).
Разумеется ли здесь формально-логическое a priori, проявляющееся в каждом отдельном акте познания, или же это есть действительное припоминание о мифотворческом ведении, причем второстепенное значение для разрешения этого вопроса имеет вопрос, когда
произошла встреча
с трансцендентным: в этой ли жизни или за ее пределами?
Если мир не сотворен, но диалектически возникает в абсолютном и ему единосущен, то он, следовательно, вечен и субстанциален в своей основе;
с другой же стороны, и бог здесь не абсолютен и самоосновен в своем бытии, но рождается или
происходит в абсолютном Ничто-все.
С одной стороны, мир есть само абсолютное, как его модус, а
с другой, в мире ничего не совершается и не
происходит, ибо он лежит не вне абсолютного, но есть оно же само, в состоянии некоторой ущербности.
Эти-то платоновские идеи-качества ведомы и мифологическому сознанию народа и отразились в его сагах, сказках, фольклоре: отсюда
происходят чары, заклинания, наговоры, отсюда тотемы [Тотем — класс (а не особь) объектов или явлений природы, которому первобытная социальная группа людей, род, племя, иногда отдельный человек оказывают специальное поклонение,
с которым считают себя родственно связанными и по имени которого себя называют.
И хотя бы естественно стихии сии, по причине вложенных в них противоположных качеств, далеко отвлекло одну от другой, удерживая каждую из них от смешения
с противоположною, тем не менее душа будет при каждой стихии, познавательной силой касаясь и держась свойственного ей, пока не
произойдет опять стечения разъединенных стихий в одну совокупность для восстановления разложившегося, что в собственном смысле есть воскресение и им именуется»…
Грехопадение это, которое по своему значению было космическим,
произошло, конечно, не в душе мира, как Ангеле-Хранителе твари, не в божественной Софии [Некоторая двусмысленность и неясность по этому основному вопросу свойственна учению Вл.
С. Соловьева, который приписывает грехопадение то мировой душе, то Адаму.], не в «Начале».
Грехопадение
произошло лишь в низшем центре софийной жизни, в творении
с его онтологическим центром — человеком.
Не потому только, что человек здесь внизу родится совместным действием отца и матери, почему и заслуживает имя человека (Адам), ибо таким способом рождение его тела
происходит аналогично
с рождением души.
Жизнь пола
с огненными ее антиномиями и трагическими надрывами есть наиболее чувствительный барометр религиозной жизни; здесь, в незримой миру интимности, совершаются победы и достижения,
происходят поражения и срывы…
В нем постепенно
происходит некоторое окаменение, против которого снова подъемлют мятеж молодые,
с тем чтобы, достигнув победы и обогатив или изменив канон, и самим потом сделаться «классиками», — е sempre bene [И отлично (итал.) — выражение из «Евгения Онегина» А.
С. Пушкина (8, XXXV)].
Она способна приобрести ее, лишь перестав быть произволом, т. е. слившись
с необходимостью, а это может
произойти, когда грешники возненавидят свою греховную волю и свободно согласуют ее
с волей Божественной, всеобщим царством любви и блаженства.
Окончательный процесс этого решения
произошел с ним, так сказать, в самые последние часы его жизни, именно с последнего свидания с Алешей, два дня тому назад вечером, на дороге, после того как Грушенька оскорбила Катерину Ивановну, а Митя, выслушав рассказ о том от Алеши, сознался, что он подлец, и велел передать это Катерине Ивановне, «если это может сколько-нибудь ее облегчить».
Если б он знал, например, что его убьют под венцом, или произойдет что-нибудь в этом роде, чрезвычайно неприличное, смешное и непринятое в обществе, то он, конечно бы, испугался, но при этом не столько того, что его убьют и ранят до крови, или плюнут всепублично в лицо и пр., и пр., а того, что это
произойдет с ним в такой неестественной и непринятой форме.
В одно утро, не сказав никому ни слова, она отправилась пешком к отцу Василию, который, конечно, и перед тем после постигшего Марфиных горя бывал у них почти ежедневно; но на этот раз Сусанна Николаевна, рассказав откровенно все, что
происходит с ее мужем, умоляла его прийти к ним уже прямо для поучения и подкрепления Егора Егорыча.
Неточные совпадения
Только когда уж совсем рассвело, увидели, что бьются свои
с своими же и что сцена этого недоразумения
происходит у самой околицы Навозной слободы.
То же
произошло и
с Угрюм-Бурчеевым.
С ними
происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Казалось, что ежели человека, ради сравнения
с сверстниками, лишают жизни, то хотя лично для него, быть может, особливого благополучия от сего не
произойдет, но для сохранения общественной гармонии это полезно и даже необходимо.
Разговор этот
происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку
с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.