Неточные совпадения
Но тем с большей решительностью притязаниям «гнозиса» [Гнозис — в пер. с греч. означает «знание», «
познание», здесь: вообще
наука.], нисколько он хочет заместить собой триединство веры, надежды и любви, должно противопоставляться смирение верующей любви, которая одна «никогда не престанет, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13:8).
Отвечая на этот чисто аналитический и критический вопрос, Кант установил, как ему это казалось (а многим кажется и до сих пор), основу общезначимых суждений для
науки и в своем учении об опыте попытался выковать броню, предохраняющую от скептицизма, причем фактические условия
познания были возведены им в ранг основоположных, категориальных синтезов.
И тем самым религия становится независимой от этики, эстетики, теоретического
познания, философии и
науки, ибо имеет свою собственную опору, свой собственный орган восприятия.
Здесь начинается область «мистики», а равно и путь «оккультизма», или «
науки, как достигнуть
познания высших миров» (Штейнер).
Одно только существенное различие надо себе уяснить в предопределении путем физической
науки или путем духовного
познания.
Это свидетельствует о развитии духа научности вообще, а вместе с тем и о творческом упадке религии, при котором коллекционирование чужих сокровищ заставляет забывать о своей собственной бедности [Такое значение развития
науки о религии отметил еще Гегель: «Если
познание религии понимается лишь исторически, то мы должны рассматривать теологов, дошедших до такого понимания, как конторщиков торгового дома, которые ведут бухгалтерию только относительно чужого богатства, работают лишь для других, не приобретая собственного имущества; хотя они получают плату, но их заслуга только в обслуживании и регистрировании того, что составляет имущество других…
Наука изучает религию неверующим глазом, извне, в этом и ее преимущество (с точки зрения целей научного
познания), ее непредвзятость (Voraussetzungslosigkeit), но и ее ограниченность.
В учении Аристотеля о формах мы имеем только иную (в одном смысле улучшенную, а в другом ухудшенную) редакцию платоновского же учения об идеях, без которого и не мог обойтись мыслитель, понимавший
науку как
познание общего (το καθόλου) и, следовательно, сам нуждавшийся в теории этого «общего», т. е. в теории идей-понятий.
Неточные совпадения
— Кошкарев продолжал: — «…в словесных
науках, как видно, не далеко… ибо выразились о душах умершие, тогда как всякому, изучавшему курс
познаний человеческих, известно заподлинно, что душа бессмертна.
В
науки он вперит ум, алчущий
познаний;
— Это, очевидно, местный покровитель искусств и
наук. Там какой-то рыжий человек читал нечто вроде лекции «Об инстинктах
познания», кажется? Нет, «О третьем инстинкте», но это именно инстинкт
познания. Я — невежда в философии, но — мне понравилось: он доказывал, что
познание такая же сила, как любовь и голод. Я никогда не слышала этого… в такой форме.
«Вот — университет, — думал он, взвешивая свои впечатления. —
Познание России — вот главнейшая, живая
наука».
Оценка есть путь
познания так называемых
наук о духе, но эта оценка отражается на дух, а не на сферу объективации, которая существует не только в явлениях природы, но и в явлениях психических и социальных.