Однако только опознанное в религиозном опыте Трансцендентное, сущее выше мира, открывает глаза на трансцендентное в мире, другими словами, лишь непосредственное чувство Бога дает видеть божественное в мире,
познавать мир как откровение Божие, научает в имманентном постигать трансцендентное, воспринимать мир как Бога, становящегося и открывающегося.
Неточные совпадения
Соединить же правду того и другого, Найти не «синтез», но жизненное единство, в живом опыте
познать Бога в
мире, а
мир в Боге — это предельная задача религиозного сознания, поставленная его историей.
Весь оккультизм есть расширение имманентного в сторону доселе трансцендентного, причем человек, преобразуя самого себя, и сам становится существом иного
мира, именно того, который он
познает.
Итак, которые удостоились увидеть зараз всеми вместе чувствами, как одним из многих чувств, сие всеблагое, которое и единое есть и многое, поелику есть всеблагое, те, говорю, поелику
познали и каждодневно
познают разными чувствами единого чувства разные вместе блага, как единое, не сознают во всем сказанном никакого различия, но созерцание называют ведением, и ведение созерцанием, слух зрением, и зрение слухом» (Слова преп. Симеона Нового Богослова. I, 475).], хотя бы и оккультного, «мудрости века сего» [«Ибо мудрость
мира сего есть безумие пред Богом» (1 Кор. 3:19).].
«Порождай лишь в себе сообразное долгу настроение, и ты
познаешь Бога и, тогда как для ближних своих ты будешь представляться еще в чувственном
мире, для себя самого ты окажешься в вечной жизни» [J. G. Fichte. Die philosophischen Schriften zum Atheismusstreit.
В поучениях Симона бен Иохай (в Idra Kaba) читаем [Цит. у Ad. Franck. La Kabbale, 1843. Paris, стр.173 и cл.]: «Прежде чем сотворить какую-нибудь форму в этом
мире, прежде чем произвести какое-либо изображение, Он (Бог) был один, без формы, не уподобляясь ничему. И кто мог бы понять Его, каким Он был тогда, пока Он не имел формы?.. Эн-соф не имеет в этом состоянии ни формы, ни образа; не существует никакого средства его понять, никакого способа его
познать»…
В сем состоянии не можем мы ничего о Нем сказать, кроме что Он единственно Себе самому известен: понеже Он никакой твари, какое бы имя она ни имела, неизвестен иначе, как только как Он открывает себя самого в шаре Вечности, а вне шара и сверх оного, Он есть для всего сотворенного смысла вечное ничто, цело и совсем скрыт и как бы в своей собственной неисследимой тайне завит и заключен; так что познание наше о Нем вне бездонного шара
мира Вечности есть более отрицательно, нежели утвердительно, то есть мы
познаем более, что Он не есть, нежели что Он есть».
«Я прошу вас, — резюмирует Шеллинг, — считать установленным следующее: 1) Существо того, что Н. 3. называет Сыном, есть вечно в Боге и как поглощенное в actus purissimus божественной жизни, само с Богом, θεός. 2) С того момента (von da), как Отец усматривает в образах своего бытия возможность другого бытия, или того момента, как ему эти образы являются как потенции, т. е., стало быть, от вечности, с того момента как он есть Отец, вторая потенция представляется ему как будущий Сын, он, стало быть, уже имеет в ней будущего Сына, которого он в ней наперед
познает, в котором он собственно принимает план (Vorsatz)
мира.
То, что утверждает Мальбранш, совершенно бесспорно, однако применимо не прямо к Божеству, одновременно
миру трансцендентному и имманентному, но к Его «образу и сиянию» в
мире, к божественной Софии: мы
познаем вещи, все (πάν) не непосредственно в Боге, но в Софии.
И то, что мы в
мире дальнем
познаем как стремление каждого земного существа к своей идее, как эрос творчества, муку и тревогу всей жизни, то в
мире умопостигаемом, «в небе», есть предвечно завершенный блаженный акт, эротическое взаимопроникновение формы и материи, идеи и тела, духовная, святая телесность.
Как все животное, человек мог и должен был в себе найти идеи или имена всех животных и тем
познать себя как живое средоточие животного
мира, печальника всего живого.
У безгрешного человека царило одно основное стремление, с которым согласованы были все остальные: любить Отца волею, мыслью, сердцем и
познавать Его в
мире.
Неточные совпадения
— Он, как Толстой, ищет веры, а не истины. Свободно мыслить о истине можно лишь тогда, когда
мир опустошен: убери из него все — все вещи, явления и все твои желания, кроме одного:
познать мысль в ее сущности. Они оба мыслят о человеке, о боге, добре и зле, а это — лишь точки отправления на поиски вечной, все решающей истины…
Нехлюдов в это лето у тетушек переживал то восторженное состояние, когда в первый раз юноша не по чужим указаниям, а сам по себе
познает всю красоту и важность жизни и всю значительность дела, предоставленного в ней человеку, видит возможность бесконечного совершенствования и своего и всего
мира и отдается этому совершенствованию не только с надеждой, но и с полной уверенностью достижения всего того совершенства, которое он воображает себе.
Наука
познает реальный
мир в том состоянии, в котором он находится, и она не виновна в падшести
мира.
«Да как же это можно, чтоб я за всех виноват был, — смеется мне всякий в глаза, — ну разве я могу быть за вас, например, виноват?» — «Да где, — отвечаю им, — вам это и
познать, когда весь
мир давно уже на другую дорогу вышел и когда сущую ложь за правду считаем да и от других такой же лжи требуем.
Последствием пережитого переворота было страстное желание не только
познать истину и смысл, но и изменить
мир согласно истине и смыслу.