Их различение порождается
общей основой тварности, ничто, меоном, который, в свою очередь, имеет скрытую основу в чистом ничто укона, в беспредельности небытия, άπειρον.
Неточные совпадения
В России идеи неокантианства активно пропагандировала и развивала группа философов, издателей журнала «Логос» (Б. В. Яковенко, Ф. А. Степун, С. И. Гессен и др.).], Фихте, Гегель, Гартман; Геккель, Фейербах, К. Маркс, Чемберлен — все эти столь далеко расходящиеся между собою струи германства в «имманентизме», однако, имеют
общую религиозную
основу.
Мысль рождается не из пустоты самопорождения, ибо человек не Бог и ничего сотворить не может, она рефлектируется из массы переживаний, из опыта, который есть отнюдь не свободно полагаемый, но принудительно данный объект мысли [Эту мысль С. Н. Булгаков впоследствии развил в своей работе «Трагедия философии» (1920–1921), о которой писал в предисловии: «Внутренняя тема ее —
общая и с более ранними моими работами (в частности, «Свет невечерний») — о природе отношений между философией и религией, или о религиозно-интуитивных отношенях между философией и религией, или о религиозно-интуитивных
основах всякого философствования.
Идеи-имена, которые составляют онтологическую
основу общих понятий, суть первообразы существ в Софии, вне которых ничто не становится причастно бытия.
В этом реальном единстве и идейной обоснованности всего существующего заключается источник значимости
общих понятий, причем их ценность прагматически оправдывается, оказываясь в некотором, хотя бы только косвенном соотношении с действительностью: логика оказывается технична, а техника логична, в чем и заключается
основа возможности науки и ее технического приложения, иначе говоря, хозяйственная природа науки.
Далее, самая возможность
общего понятия, «нарицательного» имени, была бы неразрешимой загадкой: измышляемы могут быть лишь индивидуальные имена, но не
общие, которые нуждаются для самого своего возникновения уже в некоторой
общей идейной
основе, без нее же раздробленные логические атомы, индивидуальные имена, не поддавались бы никакому суммированию и обобщению.
Общие понятия столь же интуитивны и непосредственны в
основе своей, как и восприятия индивидуального бытия, и вне интуиции
общего, нераздельной с интуицией индивидуального,
общие понятия были бы невозможны.
Мир имеет высшую
основу в царстве идей, или Софии, в которой согласно существует единое и многое, индивидуальное и
общее, одно и все в положительном всеединстве.
Материя рассматривается здесь, с одной стороны, как безусловное ничто, почти трансцендентное для мышления, причем всякая попытка положительного ее определения обречена на противоречивость; но вместе с тем ничто это вызвано к бытию-небытию, к быванию, и потому его можно осязать как субстрат отдельных бытийных моментов, более того, как
основу множественности,
общий фон бытия [ «материя всякого рождения, как бы кормилица — πάσης εΐναι γενέσεως ύποδοχήν αυτήν οίον τιθήνην»].
Поскольку это создание своего подобия есть
общая и неотменная
основа творения человека, его творчество и вместе самотворчество, саморождение, определяет самое
общее содержание человеческой жизни.
— Что делать-с! Отец меня ждет; нельзя мне больше мешкать. Впрочем, вы можете прочесть «Pelouse et Frémy, Notions générales de Chimie»; [Пелуз и Фреми.
Общие основы химии (фр.).] книга хорошая и написана ясно. Вы в ней найдете все, что нужно.
Неточные совпадения
— Я думаю, — сказал Константин, — что никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет
основы в личном интересе. Это
общая истина, философская, — сказал он, с решительностью повторяя слово философская, как будто желая показать, что он тоже имеет право, как и всякий, говорить о философии.
Мы, разумеется, не сидели с ним на одном месте, лета брали свое, мы хохотали и дурачились, дразнили Зонненберга и стреляли на нашем дворе из лука; но
основа всего была очень далека от пустого товарищества; нас связывала, сверх равенства лет, сверх нашего «химического» сродства, наша
общая религия.
В самом деле, трудно, почти немыслимо, среди
общего мира, утверждать, что общественные
основы потрясены, когда они, для всех видимо, стоят неизменными в тех самых формах и с тем содержанием, какие завещаны историческим преданием.
Он брал в
основу рассказа истинный эпизод, где главным действующим лицом являлся кто-нибудь из присутствующих или
общих знакомых, но так сгущал краски и при этом говорил с таким серьезным лицом и таким деловым тоном, что слушатели надрывались от смеха.
Мнение это совершенно ошибочно. Христианское учение и учение позитивистов, коммунистов и всех проповедников всемирного братства людей, основанное на выгодности этого братства, не имеют ничего
общего между собой и отличаются друг от друга в особенности тем, что учение христианское имеет твердые, ясные
основы в душе человеческой; учение же любви к человечеству есть только теоретический вывод по аналогии.