Неточные совпадения
Но в действительности этого нет: то, во что можно верить, нельзя
знать, оно выходит за
пределы знания, а в то, что можно
знать, нельзя и
не должно верить.
Что вы
знаете или мните о природе вещей, лежит далеко в стороне от области религии: воспринимать в нашу жизнь и вдохновляться в этих воздействиях (вселенной) и в том, что они пробуждают в нас, всем единичным
не обособленно, а в связи с целым, всем ограниченным
не в его противоположности иному, а как символом бесконечного — вот что есть религия; а что хочет выйти за эти
пределы и, напр., глубже проникнуть в природу и субстанцию вещей, есть уже
не религия, а некоторым образом стремится быть наукой…
Если дает кто-либо понятие, которым Ты можешь быть понят, я
знаю, что это
не есть понятие о Тебе, ибо всякое понятие находит свою границу в
пределах ограды рая.
Но знание их было глубже и высшее, чем у нашей науки; ибо наука наша ищет объяснить, что такое жизнь, сама стремится сознать ее, чтоб научить других жить; они же и без науки
знали, как им жить…» «У них
не, было веры, зато было твердое знание, что, когда восполнится их земная радость до
пределов природы земной, тогда наступит для них, и для живущих и для умерших, еще большее расширение соприкосновения с целым вселенной» (Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. Л., 1983.
Первая задача исчерпывает собой положительное содержание «язычества» [Ап. Павел в речи в Афинском ареопаге, обращенной к язычникам, дает такую картину религиозного процесса: «От одной крови Бог произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и
пределы их обитания, дабы они искали Бога,
не ощутят ли Его и
не найдут ли, хотя Он далеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся, и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: мы Его и род» (Деян. ап. 17:26-8); сродная мысль выражается им же: «Что можно
знать о Боге, явно им (язычникам), ибо Бог явил им.
Нарисовав эту головку, он уже
не знал предела гордости. Рисунок его выставлен с рисунками старшего класса на публичном экзамене, и учитель мало поправлял, только кое-где слабые места покрыл крупными, крепкими штрихами, точно железной решеткой, да в волосах прибавил три, четыре черные полосы, сделал по точке в каждом глазу — и глаза вдруг стали смотреть точно живые.
Утеснители швейцарской свободы
не знают пределов своей дерзости. Ко всем оскорблениям, принесенным ими на нашу родину, они придумали еще новое. Они покрывают нас бесчестием и требуют выдачи нашего незапятнанного штандарта. В ту минуту, как я пишу к тебе, союзник, пастор Фриц уезжает в Берн, чтобы отклонить врагов республики от унизительного для нас требования; но если он не успеет в своем предприятии до полудня, то нам, как и другим нашим союзникам, остается умереть, отстаивая наши штандарты.
«
Не знать предела чувству, посвятить себя одному существу, — продолжал Александр читать, — и жить, мыслить только для его счастия, находить величие в унижении, наслаждение в грусти и грусть в наслаждении, предаваться всевозможным противоположностям, кроме любви и ненависти. Любить — значит жить в идеальном мире…»
Неточные совпадения
Он
не спал всю ночь, и его гнев, увеличиваясь в какой-то огромной прогрессии, дошел к утру до крайних
пределов. Он поспешно оделся и, как бы неся полную чашу гнева и боясь расплескать ее, боясь вместе с гневом утратить энергию, нужную ему для объяснения с женою, вошел к ней, как только
узнал, что она встала.
— Это — верно, — сказал он ей. — Собственно, эти суматошные люди,
не зная, куда себя девать, и создают так называемое общественное оживление в стенах интеллигентских квартир, в
пределах Москвы, а за
пределами ее тихо идет нормальная, трудовая жизнь простых людей…
— И замалчивают крик отчаяния, крик физиолога Дюбуа-Реймона, которым он закончил свою речь «О
пределах наших знаний» — сиречь «Игнорабимус» —
не узнаем! — строго, веско и как будто сквозь зубы говорил Томилин, держа у бритого подбородка ложку с вареньем.
— Шабаш! Поссорился с Варавкой и в газете больше
не работаю! Он там на выставке ходил, как жадный мальчуган по магазину игрушек. А Вера Петровна — точно калуцкая губернаторша, которую уж ничто
не может удивить. Вы
знаете, Самгин, Варавка мне нравится, но — до какого-то
предела…
— Самоубийство есть самый великий грех человеческий, — ответил он, вздохнув, — но судья тут — един лишь Господь, ибо ему лишь известно все, всякий
предел и всякая мера. Нам же беспременно надо молиться о таковом грешнике. Каждый раз, как услышишь о таковом грехе, то, отходя ко сну, помолись за сего грешника умиленно; хотя бы только воздохни о нем к Богу; даже хотя бы ты и
не знал его вовсе, — тем доходнее твоя молитва будет о нем.