Неточные совпадения
Если придется потом для себя и для других «теоретически» оправдывать и осмысливать этот прыжок, потребуется много лет упорного труда в
разных областях мысли и знания, и всего этого
будет мало, недостаточно.
Очевидно, на поле кантовского опыта мы не встретим Бога, ибо «для науки Бог
есть совершенно ненужная гипотеза» (Лаплас), а так наз. доказательства бытия Божия сводятся лишь к более или менее удачному постулированию Бога или же к раскрытию с
разных сторон философского понятия о Боге.
Без такого органа
было бы, конечно, невозможно то пышное и многоцветное развитие религии и религий, какое мы наблюдаем в истории человечества, а также и все ее своеобразие [Нам приятно отметить, что к опытному истолкованию религии приходит в результате всего своего колоссального изучения религий Макс Мюллер (в
разных своих сочинениях, см., напр., Natürliche Religion. Leipzig, 1890.
Итак, которые удостоились увидеть зараз всеми вместе чувствами, как одним из многих чувств, сие всеблагое, которое и единое
есть и многое, поелику
есть всеблагое, те, говорю, поелику познали и каждодневно познают
разными чувствами единого чувства
разные вместе блага, как единое, не сознают во всем сказанном никакого различия, но созерцание называют ведением, и ведение созерцанием, слух зрением, и зрение слухом» (Слова преп. Симеона Нового Богослова. I, 475).], хотя бы и оккультного, «мудрости века сего» [«Ибо мудрость мира сего
есть безумие пред Богом» (1 Кор. 3:19).].
Вообще виды «откровения», как и предметы его, могут
быть различны: и природные, и божественные, и демонические (так наз. у отцов церковных «прелесть»); оно может исходить из
разных миров и иерархий, и само по себе «откровение» с выражающим его мифом, понимаемое в смысле формально-гносеологическом, может иметь различное содержание: и доброе и злое, и истинное и обманное (ибо ведь и сатана принимает вид ангела света), поэтому сам по себе «откровенный» или мистический характер данного учения говорит только об интуитивном способе его получения, но ничего еще не говорит об его качестве.
Поэтому, напр., рассказ о хождении Христа по водам [Имеется в виду одно из «чудес Иисуса Христа», о котором рассказывается в Евангелиях от Матфея (14:25), Марка (6:48–51) и Иоанна (6:19–21).] как предмет критического изучения и как содержание «дневного Евангелия»
суть в значительной степени
разные вещи; критически исследуемый рассказ о воскресении Христовом, со всеми безнадежными разногласиями «Auferstehungsberichte» [Рассказы о Воскресении (нем.).] и радостная весть Пасхального Воскресения далеко отстоят друг от друга.
Находится ли что поверх или вне бытия, мы не можем знать имманентным сознанием, ибо бытие
есть самое общее определение имманентности, недаром имманентизм
разных оттенков одинаково провозглашает формулу идеализма: esse = percipi, sein = Bewusstsein [
Быть <значит>
быть воспринимаемым (лат.); бытие = сознание (нем.).].
Но и такие определения Божества, как сверхсущностъ, сверхмудростъ,
разные словосочетания с υπέρ, излюбленные столь ими злоупотребляющим Ареопагитом, очевидно,
суть тоже лишь замаскированные отрицания, «по звуку это утверждения, а по смыслу они имеют отрицательное значение». Например, «если кто говорит, что нечто выше сущности, разумеет не то, что оно
есть, но что не
есть» [De div. nat., lib. I, cap. 14, col. 462.].
Поэтому-то на пути от ничто к нечто, от небытия к бытию, нет скачка или транценза, метафизического μετάβασις είς άλλο γένος, [Переход в другое состояние (греч.).], не зияет hiatus, ибо и ничто, и что, — и бытие, и небытие, одинаково
есть бытие в
разных диалектических моментах его самоопределения.
Переход из первоначального Ничто в нечто, различение и оформление неразличимого и бесформенного
есть, конечно, тоже своего рода transcensus, который по-разному описывается в различных мистических и метафизических системах.
Бог
есть также лишь положение или модус абсолютного Ничто, так сказать, абсолютное, обращенное к миру, космическая его ипостась, причем другим таковым же модусом является мир, и эта одинаковая модальность бога и мира, и их в этом смысле единосущность придает им в равной степени, хотя и в
разном смысле, характер преходящести, относительности: «и бог проходит», по классической формуле Эккегарта.
Все эти четыре вида природы
суть лишь
разные аспекты, моменты или положения единой природы: все
есть одно, и все
есть Бог; поэтому метафизика Эриугены принципиально сближается с учением Плотина об отношении Единого и мира.
Разумеется, и творческое «да
будет» Fiat, которое так часто встречается у Беме, получает соответствующее истолкование не в смысле повеления (Fürsatz), но в смысле — силы Божества, его природной мощи, потенции бытия и в таком смысле в
разных выражениях определяется оно во многих местах: «вожделение (Begierde) из вечной воли безосновности
есть первый образ (Gestalt) и
есть Fiat или Schuf [Создание, творение (нем.).].
Здесь приличествует лишь благоговейное безмолвие пред непостижной, в недрах Абсолютного совершающейся тайной, и нет ничего более безвкусного, как
разные рациональные «дедукции» творения, претензии «гнозиса», все равно метафизического или мистического [В чрезмерном «дедуцировании» творения и, следовательно, в рационализме повинен и Вл. Соловьев, следующим образом рассуждающий об этом: «Если бы абсолютное оставалось только самим собою, исключая свое другое, то это другое
было бы его отрицанием, а, следовательно, оно само не
было бы абсолютным» (Органические начала цельного знания.
«Мы не можем сказать, что этот мир создан из чего-либо, возникло лишь вожделение из свободного наслаждения, что безосновность, как высшее благо, или сущность, как вечная воля, созерцает в наслаждении (Lust), как в зеркале» (IV, 424, § 7).]; мир
есть модус абсолютной субстанции, — на
разные лады, но в одинаковом смысле отвечают Дж. Бруно, Спиноза,
разных оттенков пантеисты и монисты; следовательно, напрашивается неизбежное заключение — мира нет в его самобытности и относительности, а существует только Абсолютное.
Она всегда в себя все принимает, никогда, никаким образом никакой не усвояет формы, подобной в нее входящему; ибо она по природе
есть вместилище (έκμαγεΐον), приводимое в движение и оформляемое от входящего, и благодаря ему представляется в
разные времена по-разному» (50 Ь-с).
Поэтому-то для Божества остается прозрачна и человеческая свобода, открыто будущее, нет в нем
разных возможностей, а
есть только действительность, реальные судьбы твари.
Идеи — тела конкретно окачествованы и ни в каком смысле не повторяют друг друга: каждая идея ощущает себя по-своему, т. е. имеет индивидуальное тело,
есть телесная энтелехия [Говоря о телесности, мы обсуждаем лишь общефилософскую сторону вопроса, оставляя без внимания
разные «планы» телесности.
Между тем здесь, несомненно, можно различать тела
разного утончения, т. е. не только физическое, но «астральное, ментальное, эфирное» и, может
быть, иные тела.
Если же распоряжающаяся вселенною сила дает знак разложенным стихиям снова соединиться, то как к одному началу прикрепленные
разные верви все вместе и в одно время следуют за влекомым, — так по причине влечения единою силой души различных стихий при внезапном стечении собственно принадлежащего соплетется тогда душою цепь нашего тела, причем каждая часть
будет вновь соплетена, согласно с первоначальным и обычным ей состоянием, и облечена в знакомый ей вид» (Творения св. Григория, еп.
Она дает молитвенное благословение и на еду, и на
разную потребу, в частности она принципиально принимает пол, как это явствует из таинства брака [В «чине исследования венчания» последнее рассматривается как церковное и человеческое торжество, причем совершенно отсутствуют какие бы то ни
было черты брезгливости к полу и браку как таковому.
Распространенность учения о триипостасности Бога в
разных религиях указует на то же самое: это
суть затемненные, даже извращенные выражения подлинного голоса триипостасности в человеческом духе.
Эриутена и Я. Беме, в несколько неожиданном единогласии, хотя и по-разному, утверждают, что сотворение жены
есть следствие уже начавшегося грехопадения, его первое обнаружение.
Посему устроение естества нашего
есть некое двоякое, одно уподобляемое естеству божественному, и другое разделяемое на
разные полы…
Искать ли того, что во всех них
есть общего, чтобы, взяв это общее за скобку, объявить его квинтэссенцией религиозной истины, как это делает всенивелирующий рационализм под
разными флагами (теософия, толстовство)?
Время вовсе не
есть пустая форма, в которой размещаются
разные предметы без связи и порядка, и не
есть только форма восприятия, какой его знает Кант.
И то и другое софийны в своей основе, хотя и по-разному и в
разной степени, поэтому они не могут
быть до конца разделены.
Каждый увидит себя, каков он
есть, и при том увидит себя более или менее уродом, хотя и в
разной степени и
разном смысле.