Неточные совпадения
Бог умеет ждать, ибо свершение
времен, когда Сын покорит все Отцу и будет Бог «всяческая во всех», отделено от исходного да будет долгим историческим
процессом, который есть дар Божьего всемогущества тварной свободе.
Но — при этом — осуществляется ли божественная полнота и в этом мире, вовлечен ли Бог в мировой
процесс с его свершениями,
временами и сроками?
Однако именно то, что может раскрываться во
времени, существует от вечности, а Шеллинг, вместо этого само
время, т. е. мировой
процесс, вводит в недра Божества, Его им определяет.
Бог, силою Своею вызывая мир к бытию, присутствует и во
времени, ибо в нем протекает
процесс теофанический, который есть в то же
время и теогонический.
Не существует преду становленности в ходе мирового
процесса и в судьбах людей, ибо
время реально, и то, что в нем совершается, творится во
времени и в этой оригинальности своей не может быть заранее предопределено в какой-либо одной точке прошлого: все моменты
времени онтологически равноценны и равнореальны, хотя этим и не уничтожается их различие, наоборот, даже утверждается.
Является абсурдом вбирать
время в Бога, а Бога во временный
процесс, в чем вообще состоит основной недостаток всей его концепции.].
София присутствует в мире как его основа, но она остается и трансцендентна миру прежде всего потому, что он находится во
времени и в становлении, а София выше
времени и вне всякого
процесса.
Сотворение мира в Начале, т. е. в Софии, или на ее основе, приходится поэтому мыслить как обособление ее потенциальности от вечной ее же актуальности, чем и создается
время с временным
процессом; актуализация потенции софийности и составляет содержание этого
процесса.
Поэтому появление Богоматери, а следовательно, и боговоплощение возможно было только в «полноту
времен», когда совершился естественный, хотя и вспомоществуемый благодатию,
процесс внутреннего возрождения и оздоровления природы, центром коего и является Пресв.
Мы не имеем прямого понятия о
времени ангелов, однако косвенно можем заключить, что ангельское
время концентрированнее, гуще, нежели пористое, медленное
время человека, чем и обусловлена возможность продолжительного исторического
процесса.
Первая задача исчерпывает собой положительное содержание «язычества» [Ап. Павел в речи в Афинском ареопаге, обращенной к язычникам, дает такую картину религиозного
процесса: «От одной крови Бог произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные
времена и пределы их обитания, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он далеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся, и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: мы Его и род» (Деян. ап. 17:26-8); сродная мысль выражается им же: «Что можно знать о Боге, явно им (язычникам), ибо Бог явил им.
Если признавать религиозную подлинность язычества, то надо принять и то, что в нем совершался положительный религиозный
процесс, назревала историческая «полнота
времен», иначе говоря, христианство подготовлялось не только в иудействе, но и в язычестве.
Насколько нельзя допустить в вечности или абсолютном какого бы то ни было
процесса, протекающего во
времени, нового становления и возникновения, настолько же невозможно говорить и о теогоническом
процессе, ибо в Боге все предвечно сверх — есть, и в отношении к твари и для твари возможна лишь теофания.
Однако, так как Христос связан с
временем,
процессом, становлением, историей, то и человеческая история является в разных смыслах существенно теогонической.
Словом, воскрешение входит в исторический
процесс, то — эволюция, а не катастрофа, наступающая «вдруг, в мгновение ока» и прерывающая историческое
время.
Исторически «гуманность» возникает в
процессе секуляризации христианской этики, но, конечно, оторванная от своей основы, она получает характер двусмысленный и даже извращенный, почему и дела ее не могут почитаться безусловным благом (как одно
время допускал, по-видимому, Вл. Соловьев [В очерке «Об упадке средневекового мировоззрения»; напротив, в «Трех разговорах» он освобождается от этой точки зрения, ибо героем гуманизма является у него здесь антихрист.]).
Впоследствии в арестованном на вокзале молодом человеке жандарм признал этого последнего всадника, а дальнейшие розыски доказали, что этот молодой человек, «именующий себя Фоминым», — один из деятельных участников революционных кружков, что его самого пытались освободить в Одессе, во
время процесса Ковальского, и что после этого он все-таки бежал из киевской тюрьмы.
Неточные совпадения
— Я не могу вполне с этим согласиться, — отвечал Алексей Александрович. — Мне кажется, что нельзя не признать того, что самый
процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на духовное развитие. Кроме того, нельзя отрицать и того, что влияние классических писателей в высшей степени нравственное, тогда как, к несчастью, с преподаванием естественных наук соединяются те вредные и ложные учения, которые составляют язву нашего
времени.
Разумихин выбрал город на железной дороге и в близком расстоянии от Петербурга, чтоб иметь возможность регулярно следить за всеми обстоятельствами
процесса и в то же
время как можно чаще видеться с Авдотьей Романовной.
В то же
время, наблюдая жизнь города, он убеждался, что
процесс «успокоения», как туман, поднимается снизу, от земли, и что туман этот становится все гуще, плотнее.
В конце зимы он поехал в Москву, выиграл в судебной палате
процесс, довольный собою отправился обедать в гостиницу и, сидя там, вспомнил, что не прошло еще двух лет с того дня, когда он сидел в этом же зале с Лютовым и Алиной, слушая, как Шаляпин поет «Дубинушку». И еще раз показалось невероятным, что такое множество событий и впечатлений уложилось в отрезок
времени — столь ничтожный.
Постепенно начиналась скептическая критика «значения личности в
процессе творчества истории», — критика, которая через десятки лет уступила место неумеренному восторгу пред новым героем, «белокурой бестией» Фридриха Ницше. Люди быстро умнели и, соглашаясь с Спенсером, что «из свинцовых инстинктов не выработаешь золотого поведения», сосредоточивали силы и таланты свои на «самопознании», на вопросах индивидуального бытия. Быстро подвигались к приятию лозунга «наше
время — не
время широких задач».