Горе тому, кто осмелится приписать Божеству какое-либо качество; ибо качественность есть свойство конечности и потому должна вести к уконечению Бесконечного [Исходя из такого понимания, и «сефиры» (числом 10), или
божественные лучи, которые являются личными носителями качеств бескачественного в себе эн-софа и посредниками всех отношений Божества к миру, по мнению проф.
Неточные совпадения
Как будто от
луча света, упавшего с высоты и свыше озарившего собою мир, загорается в душе сознание мира
божественного, а вместе и установляется грань между. горним и дольним, их разделяющая, но вместе и соединяющая.
И однако вследствие неделимости Божества в Его ουσία, каждый образ
божественной энергии, каждый ее
луч сообщает все Божество: «несообщимость сущности (ουσία) нисколько не препятствует тому, что чрез каждую из энергий сообщается весь Бог… ибо нетелесное не делится телесно…
Поэтому при противопоставлении творения и эманации главный спор идет не о Боге, но о мире, не о
божественной основе мира, но об его тварной природе: есть ли мир только пассивно рассеивающая и ослабляющая
лучи божественного света среда, или же он по-своему собирает, отражает и проявляет их? есть ли особый фокус мира, возможен ли мир наряду с Абсолютным и как и в каком смысле возможен?
Божественные энергии, струящиеся в мир, откровения Божества в твари, вносят тем самым различимость в само Божество, которое постольку уже перестает быть чистым НЕ для мира, но, раскрывая внутрибожественную жизнь, делает ведомым то, что неведомо, вносит в имманентное сознание то, что ему трансцендентно, так сказать, дробит и множит Божество, как единый солнечный
луч дробится и множится в своих отражениях и преломлениях.
Лучи любви изливаются из
Божественной Полноты, в ее преизбыточности Божество исходит из Себя и освещает тему не-Божественного ничто, небытия.
Постижение софийности мира дает возможность, до известной степени, постигать и Софию, а в ней и через нее
лучи умного света
Божественного, которым сама она просветлена.
Каждый народ в соответствии своему умопостигаемому лику, по-своему преломляет
луч божественной Плеромы и, предоставленный собственным силам, создает свою религию и благочестие.
Здесь также совершается в миги
божественного озарения как бы некое пресуществление человеческого естества, его обожение: недаром же Моисей, сойдя с горы Синая, сохранил на себе след сияния Божества [«Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что лице его стало сиять
лучами оттого, что Бог говорил с ним.
Неточные совпадения
И
лучи этой целостной,
божественной, логосной Истины падают и на научное, частичное познание, обращенное к данной, объективной мировой деятельности.
Это — то самое
божественное правосудие, о каком мечтали каменнодомовые люди, освещенные розовыми наивными
лучами утра истории: их «Бог» — хулу на Святую Церковь — карал так же, как убийство.
И вот, так же как это было утром, на эллинге, я опять увидел, будто только вот сейчас первый раз в жизни, увидел все: непреложные прямые улицы, брызжущее
лучами стекло мостовых,
божественные параллелепипеды прозрачных жилищ, квадратную гармонию серо-голубых шеренг. И так: будто не целые поколения, а я — именно я — победил старого Бога и старую жизнь, именно я создал все это, и я как башня, я боюсь двинуть локтем, чтобы не посыпались осколки стен, куполов, машин…
Но и в сем жалком состоянии падения не вконец порвалась связь человека с началом
божественным, ибо человек не отверг сего начала в глубине существа своего, как сделал сие сатана, а лишь уклонился от него похотью, и, в силу сего внешнего или центробежного стремления, подпавши внешнему рабству натуры, сохранил однако внутреннюю свободу, а в ней и залог восстановления, как некий слабый
луч райского света или некое семя
божественного Логоса.
Но, полно думою преступной, // Тамары сердце недоступно // Восторгам чистым. Перед ней // Весь мир одет угрюмой тенью; // И всё ей в нем предлог мученью — // И утра
луч и мрак ночей. // Бывало только ночи сонной // Прохлада землю обоймет, // Перед
божественной иконой // Она в безумьи упадет // И плачет; и в ночном молчанье // Ее тяжелое рыданье // Тревожит путника вниманье; // И мыслит он: «То горный дух // Прикованный в пещере стонет!» // И чуткий напрягая слух, // Коня измученного гонит…