Неточные совпадения
Как будто от луча света, упавшего с высоты и свыше озарившего собою мир, загорается в душе
сознание мира
божественного, а вместе и установляется грань между. горним и дольним, их разделяющая, но вместе и соединяющая.
Если
божественный мир действительно открывается религиозному
сознанию и трансцендентное становится ему имманентно [Ср. Шеллинг: Gott ist nicht, wie viele sich vorstellen, das Transzendente, er ist das Immanente, d.
В мифе констатируется встреча мира имманентного — человеческого
сознания (как бы мы его ни расширяли и ни углубляли), и мира трансцендентного,
божественного, причем трансцендентное, сохраняя свою собственную природу, в то же время становится имманентным, а имманентное раскрывается, чувствуя в себе внедрение трансцендентного.
Человеческий разум,
сознание своей сущности есть разум вообще,
божественное в человеке, а дух, насколько он есть дух Бога, не есть дух над звездами, за пределами мира, но Бог присутствует вездесущно и как дух во всех духах.
Чем более человек заставляет в разумном мышлении действовать за себя самое дело, отказывается от своей обособленности, относится к себе как к всеобщему
сознанию, его разум не ищет своего в смысле особного, и тем менее может он впасть в это противоречие, ибо он, разум, и есть самое дело, дух,
божественный дух» (17) [Ср. там же.
У Юма она имела субъективно-человеческое значение — «быть для человека», у Беркли получила истолкование как действие Божества в человеческом
сознании; у Гегеля она была транспонирована уже на язык
божественного бытия: мышление мышления — само абсолютное, единое в бытии и
сознании [К этим общим аргументам следует присоединить и то еще соображение, что если религия есть низшая ступень философского
сознания, то она отменяется упраздняется за ненадобностью после высшего ее достижения, и только непоследовательность позволяет Гегелю удерживать религию, соответствующую «представлению», в самостоятельном ее значении, рядом с философией, соответствующей «понятию».
Слова и письмена, начертанные на человеческом языке со всей исторической конкретностью и обусловленностью, для научного изучения являются только литературно-историческим памятником, для верующего же
сознания реально суть Слово Божие, историческая оболочка лишь прикрывает их
божественное содержание.
Божественные энергии, струящиеся в мир, откровения Божества в твари, вносят тем самым различимость в само Божество, которое постольку уже перестает быть чистым НЕ для мира, но, раскрывая внутрибожественную жизнь, делает ведомым то, что неведомо, вносит в имманентное
сознание то, что ему трансцендентно, так сказать, дробит и множит Божество, как единый солнечный луч дробится и множится в своих отражениях и преломлениях.
«Гнозис», «духовное знание», вновь выставляется средством сделаться «богами», в
сознании софийности своей и богонасыщенности всей софийной твари, причем ради познания твари, под предлогом углубления в
божественную стихию мира, получается забвение о Боге.
Когда же распространившееся христианство силою вещей сделалось и общеимперской религией, перед теократическим
сознанием его встал новый вопрос: какова же природа власти христианского императора и поглощено ли в ней начало звериное
божественным, иначе говоря, есть ли она теократия?
Муки полнейшего разочарования в себе и в своем пути, а в то же время нежелание и неспособность принять это разочарование, и вдобавок еще
сознание высшей своей природы и мучительно завистливое влечение к
божественному миру — терзают душу невыразимыми на человеческом языке страданиями.
Неточные совпадения
Согласно современному
сознанию человек не имеет глубоких корней в бытии; он не
божественного происхождения, он — дитя праха; но именно потому должен сделаться богом, его ждет земное могущество, царство в мире.
Для этого
сознания Бог и человек,
божественная и человеческая воля в Христе, дух и плоть, небо и земля так и остаются несоединенными и несоединимыми, так как чудо претворения и преосуществления малому разуму недоступны.
Мертвенно и реакционно то религиозное
сознание, которое принижает творчество, не видит в творческом подъеме
божественного света.
Для религиозного
сознания ясно, что должна быть создана космическая возможность спасения; человечество должно оплодотвориться
божественной благодатью: в мире должен совершиться
божественный акт искупления, победы над грехом, источником рабства, победы, по силе своей равной размерам содеянного преступления.
Новое религиозное
сознание Третьего Завета изобличит ложь старых теократий, смешавших человеческое с божеским, и новых демократий, обожествивших человеческое, и поведет к новой и вечной теократии, в которой власть будет подлинно божеской, а человек, подчинившийся этой власти, будет поднят на высоту
божественную.