Также и все гонители традиционного обряда не замечают, что и действительности они вводят только… новый обряд; так квакеры, отвергавшие всякую внешность молитвы, фактически вводили ритуал голых стен молельни и «молчаливые митинги»; так протестантизм, подняв дерзновенную руку на вековой и эстетически прекрасный католический обряд, только заменил его другим, бедным и сухим, прозаичным обрядом, в пределах которого, однако, возможно быть старообрядцем нисколько не меньше, чем при самом пышном ритуале; так наши сектанты
божественную красоту православной литургики заменяют скучными и бездарными «псалмами», сухим протестантским обрядом.
Неточные совпадения
Дионисий говорит о любовном или эротическом влечении к Богу и
красоте (сознательно отождествляя αγάπη и έρως): «
божественный эрос блага, благой, существует через благо.
И философия софийна, лишь поскольку она дышит этим пафосом влюбленности, софийным эросом, открывающим умные очи, иначе говоря, поскольку она есть искусство: основной мотив философской системы, ее тема опознается интуицией, как умная
красота, сама же система есть лишь попытка рассказать на языке небожественном о вещах
божественных.
Если душа очистилась, она становится идеей и логосом и совершенно бестелесной, духовной и исполненной
божественного, откуда источник
красоты и всего сродного» (ib.).
Красота в природе и
красота в искусстве, как явления
божественной Софии, Души Мира, имеют одну сущность.
И кругообразно (κυκλικώς) движимые
божественные умы соединяются в безначальных и бесконечных блистаниях добра и
красоты» [Цит. у еп.
— А посмотрите, нет, посмотрите только, как прекрасна, как обольстительна жизнь! — воскликнул Назанский, широко простирая вокруг себя руки. — О радость, о
божественная красота жизни! Смотрите: голубое небо, вечернее солнце, тихая вода — ведь дрожишь от восторга, когда на них смотришь, — вон там, далеко, ветряные мельницы машут крыльями, зеленая кроткая травка, вода у берега — розовая, розовая от заката. Ах, как все чудесно, как все нежно и счастливо!
Он внимательно разглядывал Христа и Иуду, сидевших рядом, и эта странная близость
божественной красоты и чудовищного безобразия, человека с кротким взором и осьминога с огромными, неподвижными, тускло-жадными глазами угнетала его ум, как неразрешимая загадка.
Неточные совпадения
Эрос платонический сам по себе безличен, он направлен на
красоту, на
божественную высоту, а не на конкретное существо.
Очень интересно, что за этим универсализмом, за этой устремленностью к всеединству скрыт момент эротический и экстатический, скрыта влюбленность в
красоту божественного космоса, которому он даст имя Софии.
Видение Софии есть видение
красоты Божественного космоса, преображенного мира.
—
Божественная! И как это начальство позволяет шущештвовать такой
красоте? Рру-учку!.. Лобзнуть!..
«Он тут, он любит… чего ж еще?» Тишина блаженства, тишина невозмутимой пристани, достигнутой цели, та небесная тишина, которая и самой смерти придает и смысл и
красоту, наполнила ее всю своею
божественной волной.