Как холостяк, он дома почти никогда не обедал; приедет из города, переоденется и на целый вечер в гости или обедать, а то в театр, если не сидит дома и не
читает книжку нового журнала.
Неточные совпадения
Читал он немало
книжек, хаживал и в кабинеты, по своей науке принимался за собирание специальных мемуаров и даже заплатил три золотых за право иметь свой стол с микроскопом.
Целые вечера проводили в бильярдной; зато журналы и
книжки читали запоем, точно варенье глотали ложками.
Он
книжек читает больше ее, да и не очень скуп.
Серьезные
книжки любит
читать, статейку ей укажешь — непременно
прочтет, слушает его почтительно, спорит мало и, если с чем не согласна, возражает умно.
Он придерживался единоверия, но без всякого задора, позволял курить другим и сам курил,
читал «светские»
книжки, любил знакомство с господами, стоящими за старину, за «Россию-матушку» и единоплеменных «братьев», о которых имел довольно смутное понятие.
Не такие
книжки она
читала когда-то…
Книжку Тася взяла с этажерки. Это был том сочинений Островского. Она нагнулась над ним, просмотрела оглавление и заложила ленточкой на комедии «Шутники». И старухам будет приятно, и она
прочтет лишний раз Верочку. Может быть, сегодня у ней выйдет гораздо лучше.
Когда в
книжке она
читала сцены свиданий, самые страстные или поэтические… у ней не билось сердце.
Он ходил к ним больше года, студентом четвертого курса, лет шесть тому назад, учил ее русским предметам, давал ей всякие
книжки. Матери ее он не понравился: раза два от него пахло вином… Только у него Тася и занималась как следует. Он ей принес Островского… И сам
читал купеческие сцены пресмешно, и рассказы Слепцова хорошо
читал… Что ж! Она не боится встречи с ним здесь, в этой столовой… Он все поймет…
„
Книжки читает“, — отмечал про себя Палтусов.
Это была его давнишняя знакомая Людмила Петровна Рогожина. Он еще офицером ездил в дом ее отца,
читал ей
книжки, немножко ухаживал. Тогда уже она обещала развернуться в роскошную женщину. Из небогатой купеческой семьи она попала за миллионера-мануфактуриста.
— Вы бы, Любовь (он в первый раз ее так назвал), лучше на себя оглянулись. Другие люди живут как люди — кто как может, а вы только бранитесь да без толку болтаете.
Книжки читали, да разума их не уразумели. Нет, этот товар-то дешевый!.. А угодно другим в нос тыкать их кулачеством, так так бы поступали… Не трудно это сделать… Подите к тем, кому ваши деньги понадобятся… Отдайте их…
Иногда он как будто и расшевелит ее, она согласится с ним, выслушает задумчиво, если он скажет ей что-нибудь «умное» или «мудреное», а через пять минут, он слышит, ее голос где-нибудь вверху уже поет: «Ненаглядный ты мой, как люблю я тебя», или рисует она букет цветов, семейство голубей, портрет с своего кота, а не то примолкнет, сидя где-нибудь, и
читает книжку «с веселым окончанием» или же болтает неумолкаемо и спорит с Викентьевым.
Очевидно, тут есть недоразумение, в существования которого много виноват т — ский исправник. Он призвал к себе подведомственных ему куроедов и сказал им:"Вы отвечаете мне, что в ваших участках тихо будет!"Но при этом не разъяснил, что
читать книжки, не ходить в гости и вообще вести уединенную жизнь — вовсе не противоречит общепринятому понятию о"тишине".
Неточные совпадения
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей
книжки, однако
читай ее,
читай. Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось
читать из них все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
Софья (одна, глядя на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает
книжку и
прочитав несколько.) Это правда. Как не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (
Прочитав опять несколько.) Нельзя не любить правил добродетели. Они — способы к счастью. (
Прочитав еще несколько, взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)
Софья. Я вас дожидалась, дядюшка.
Читала теперь
книжку.
В его кабинете всегда лежала какая-то
книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно
читал уже два года.
Здесь с ним обедывал зимою // Покойный Ленский, наш сосед. // Сюда пожалуйте, за мною. // Вот это барский кабинет; // Здесь почивал он, кофей кушал, // Приказчика доклады слушал // И
книжку поутру
читал… // И старый барин здесь живал; // Со мной, бывало, в воскресенье, // Здесь под окном, надев очки, // Играть изволил в дурачки. // Дай Бог душе его спасенье, // А косточкам его покой // В могиле, в мать-земле сырой!»