Неточные совпадения
Но Палтусов сам не начинал
разговора о себе. У него
был на это расчет. Калакуцкий — для первых ходов — казался ему самым лучшим рычагом. Нюх говорил Палтусову, что он нужен этому «ловкачу», так он называл его про себя и под этой кличкой даже заносил в записную книжку о Калакуцком.
Они вели за отдельными столами бойкие
разговоры,
пили не много, но угощали друг друга, посматривали на часы, охорашивались, рассказывали случаи из практики, часто хохотали разом, делали немецкие «вицы» [тяжеловесные остроты (от нем.: Witz).].
На перилах лежало два пальто посторонних лиц; одно военное; через дверь долетали раскаты
разговора. Слышались жидкие звуки мужского голоса, картавого и надтреснутого, и более молодой горловой баритон с офицерскими переливами. Между ними врезывался смех, должно
быть, плюгавенького человечка, — какой-то нищенский, вздутый, как пузырь, ничего не говорящий смех…
Старик осторожно приотворил дверь.
Разговор смолк. Он вошел и вернулся тотчас же. А за ним выбежал ражий офицер с красным, лоснящимся лицом, завитой, с какими-то рожками на лбу, еще мальчик по летам, но уже ожирелый, в уланке с красным кантом и золотой петлицей на воротнике. Уланка
была сшита нарочно непомерно коротко и узко, так что формы корнета выставлялись напоказ при каждом повороте. В петлице торчал солдатский Георгиевский крест на широкой ленте и как будто больших размеров, чем делают обыкновенно.
С ним
разговор будет короткий об деле.
Разговор прекратился; только слышно
было дыхание рослых вороных лошадей и вздрагивание позолоченных уздечек.
В это утро он серьезно озабочен. Ему предстоят три визита, и каждый из них требует особенного
разговора. А накануне жена дала почувствовать, что сегодня
будет что-нибудь чрезвычайное… И уступить надо!.. Нечего и думать о противоречии… Но и уступкой не возьмешь, не сделаешь этой неуязвимой, подавляющей его во всем Марьи Орестовны тем, о чем он изнывает долгие годы… Только ему страшно взглянуть ей в «нутро» и увидать там, какие чувства она к нему имеет, к нему, который…
Полное равнодушие чувствовал он в те минуты, когда она не производила в нем надсады своим «подстроенным»
разговором, худо скрытым тщеславием, умничаньем, сухой злоязычностью, которая в женщинах
была ему противнее всего.
И тому уже
была она рада, что
разговор с Палтусовым отвлек ее от ощущения обиды, заставил забыть о дикой выходке матери.
Она не потеряла манеры немного
петь, когда говорила по-французски: русский
разговор вела также свободно, с тем изяществом произношения, какое дается многим француженкам, родившимся в русских городах.
Она каждое утро, после прогулки, с десяти часов играла этюды и сонаты, справлялась часто о ценах на разные бумаги, по-немецки говорила как немка, обожала пирожное, заводила
разговоры на патриотические темы, печенки боялась точно яда, а ветчину
ела только вареную.
Кофею Дениза Яковлевна напилась основательно. С пустым желудком, как все французы и француженки, она чувствовала себя и с пустой головой. Для всякого
разговора по делу, а особенно по такому, ей необходимо
было иметь что-нибудь"sur l'estomac" [в желудке (фр.).]. Она скушала три тартинки. В залу не вошла она, прежде чем не услыхала коротких шажков Ивана Алексеевича с перевальцем и с приятным поскрипыванием.
А главное, ведь она свободная и одинокая молодая женщина. Разве она может считать себя обязанной чем-нибудь перед Виктором Миронычем?.. Палтусов вспомнил тут
разговор с ней в амбаре, в начале осени, когда они остались вдвоем на диване… Какая она тогда
была милая… Только песочное платье портило. Но она и одеваться стала лучше…
И Анна Серафимовна никогда не сознавала так резко разницу между собой и Палтусовым. Как ни возьми, все-таки он барин. Вот титулованная барышня небось привлекает его. Понятно. А что бы мешало ей самой привлечь к себе такого мужчину? Ведь она ни разу не говорила с ним задушевно. Он,
быть может, этого и ждет.
Разговор их во время кадрили не клеился. В шене [Фигура в танцах (от фр.: chaîne — цепь).], после шестой фигуры, Анна Серафимовна не захотела участвовать. Палтусов повел ее в дамский буфет.
Первый, кто пришел на мысль Палтусову,
был Осетров. Вот к нему надо ехать… сию минуту. Если и не
будет успеха, то хоть что-нибудь дельное вынесешь из
разговора с ним.
Тася молчала. Он несколько раз поглядел на нее. Ей тяжело
было начинать
разговор о Палтусове.
Продолжать
разговор Пирожкову сделалось неловко. Палтусов это понял и сам выпроводил его через несколько минут. Арестанта жалеть
было нечего: он уверен в том, что его выпустят… Может, и так!"Статья 1711"осталась в памяти Ивана Алексеевича. Он даже позавидовал приятелю, видя в нем такую бойкость и уверенность в"идее"своей житейской борьбы.
Туго расходились. Разом прорвался гул
разговоров, раздались оклики, молодой смех, захлопали дверьми, застучали большими сапогами по помосту, хоры очищались. Знакомых студентов Пирожкова не
было. Да, и отстал он от студентов. Ему кажется, что он другой совсем человек. Лица, длинные волосы, рубашки с цветными воротами, говор, балагурство — все это стесняло его. Он точно совестился обратиться к кому-нибудь с вопросом.
Но вечер скорее расстроил его, чем одушевил. Собралось человек шесть-семь, больше профессора из молодых, один учитель, два писателя.
Были и дамы,
Разговор шел о диспуте. Смеялись над магистрантом, потом пошли пересуды и анекдоты. За ужином
было шумно, но главной нотой
было все-таки сознание, что кружки развитых людей — капля в этом море московской бытовой жизни…"Купец"раздражал всех. Иван Алексеевич искренне излился и позабавил всех своими на вид шутливыми, но внутренне горькими соображениями.
Неточные совпадения
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения
было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.
Все это
были, однако ж, одни faз́ons de parler, [
Разговоры (франц.).] и, в сущности, виконт готов
был стать на сторону какого угодно убеждения или догмата, если имел в виду, что за это ему перепадет лишний четвертак.
Еще отец, нарочно громко заговоривший с Вронским, не кончил своего
разговора, как она
была уже вполне готова смотреть на Вронского, говорить с ним, если нужно, точно так же, как она говорила с княгиней Марьей Борисовной, и, главное, так, чтобы всё до последней интонации и улыбки
было одобрено мужем, которого невидимое присутствие она как будто чувствовала над собой в эту минуту.
— Что? о вчерашнем
разговоре? — сказал Левин, блаженно щурясь и отдуваясь после оконченного обеда и решительно не в силах вспомнить, какой это
был вчерашний
разговор.
Левин не отвечал. Сказанное ими в
разговоре слово о том, что он действует справедливо только в отрицательном смысле, занимало его. «Неужели только отрицательно можно
быть справедливым?» спрашивал он себя.