Как бы я теперь, по прошествии сорока с лишком лет, строго ни обсуждал мое редакторство и все те недочеты, какие во мне значились (как в руководителе большого журнала — литературного и политического), я все-таки должен сказать, что я и в настоящий момент скорее желал бы как простой
сотрудник видеть во главе журнала такого молодого, преданного литературе писателя, каким был я.
Неточные совпадения
У Писемского в зале за столом я нашел такую сцену: на диване он в халате и — единственный раз, когда я его
видел — в состоянии достаточного хмеля. Рядом, справа и слева, жена и его земляк и
сотрудник"Библиотеки"Алексей Антипович Потехин, с которым я уже до того встречался.
Ал. Григорьев по-прежнему восторгался народной"почвенностью"его произведений и ставил творца Любима Торцова чуть не выше Шекспира. Но все-таки в Петербурге Островский был для молодой публики
сотрудник"Современника". Это одно не вызывало, однако, никаких особенных восторгов театральной публики. Пьесы его всего чаще имели средний успех. Не помню, чтобы за две зимы — от 1861 по 1863 год — я
видел, как Островский появлялся в директорской ложе на вызовы публики.
Был и еще — тоже не новый уже для меня — мотив: моя влюбленность и мечта о женитьбе на девушке, отец которой, вероятно, желал бы
видеть своего будущего зятя чем-нибудь более солидным, чем простым журнальным
сотрудником.
В списке
сотрудников за эти с небольшим два года я
увидел имена очень и очень многих беллетристов (некоторые у меня и начинали), ученых, публицистов, которые и позднее оставались на виду.
Подробности этой казни передавал нам в редакции"Библиотеки"не кто иной как Буренин, тогдашний мой
сотрудник. Он
видел, как Чернышевский был взведен на эшафот, как над ним переломили шпагу в знак лишения прав, и он несколько минут был привязан. Буренин подметил, что тот сенатский секретарь, который читал его долгий приговор, постоянно произносил его фамилию"Чернышовский"вместо"Чернышевский".
Сколько помню, в тот же сезон приезжали в Париж Корш и Краевский. Я был
сотрудником обоих. У Краевского я был раз в Петербурге, а Корша
видел только раз у Писемского, но знаком еще не был.
Неточные совпадения
— Фельетонист у нас будет опытный, это — Робинзон, известность. Нужен литературный критик, человек здорового ума. Необходима борьба с болезненными течениями в современной литературе. Вот такого
сотрудника — не
вижу.
Да и негде было
видеть сотрудников «Московских ведомостей» — они как-то жили своей жизнью, не знались с
сотрудниками других газет, и только один из них, театральный рецензент С.В. Флеров (Васильев), изящный и скромный, являлся на всех премьерах театров, но он ни по наружности, ни по взглядам, ни по статьям не был похож на своих соратников по изданию, «птенцов гнезда Каткова» со Страстного бульвара.
— Попробуем что-нибудь сделать; здесь проездом Суворин, я сегодня его
увижу и попрошу, чтоб он записал тебя мне в помощники по Москве и выхлопотал тебе корреспондентский билет, ему ни в чем не откажут, ты же наш
сотрудник притом. Тогда ты будешь писать в «Русские ведомости», а мне поможешь для «Нового времени» в Нижнем на выставке.
Сотрудники жили настоящим днем, не заглядывая в прошлое: приходили со статьями, за гонораром, собирались составлять номера по субботам,
видели тех, кто перед глазами, а в прошлое не заглядывали.
Важно и торжественно входили они в зрительный зал, когда уже вся публика сидела на своих местах. Как сейчас
вижу: с биноклем, опершись на барьер, осматривает театр Н. П. Кичеев, стройный, вылощенный
сотрудник «Новостей» Нотовича; рядом с ним, всегда неразлучно, А. Д. Курепин, фельетонист «Нового времени».