Множество терминов я пустил впервые в
русской печати, и мне некоторым подспорьем служили только учебники фармакологии, в том числе и перевод Эстерлена — того же доктора Хана — перевод местами очень плохой, с варварскими германизмами и с уродливыми переделками терминов.
Неточные совпадения
Лектором
русского языка состоял Павловский, известный составитель лексикона, который в мое время и стал появляться в
печати у рижского книгопродавца Киммеля.
Первая поездка — исключительно в Петербург — пришлась на ближайшую летнюю вакацию. Перевод учебника химии Лемана я уже приготовил к
печати. Переписал мне его мой сожитель по квартире З-ч, у которого случилась пистолетная дуэль с другим моим спутником Зариным, уже превратившимся в бурша. З-ч стал сильно хандрить в Дерпте, и я его уговаривал перейти обратно в какой-нибудь
русский университет, что он и сделал, перебравшись в Москву, где и кончил по медицинскому факультету.
Все это было рассказано в
печати г-жой Пешковой (она писала под фамилией Якоби), которая проживала тогда в Риме, ухаживала за ним и по возвращении моем в Петербург в начале 1871 года много мне сама рассказывала о Бенни, его болезни и смерти. Его оплакивала и та
русская девушка, женихом которой он долго считался.
Когда вышел в
печати его плоховатый роман"Два генерала"(в"
Русском вестнике"), то я сам написал рецензию без подписи, где высказался об этой вещи совсем не хвалебно.
— Мы говорим об этом
русском движении в
печати, но, в сущности, никто у нас о нем хорошенько не знает, — так он, с британской честностью, высказался мне.
Вряд ли встречал я когда-либо и в какой-либо стране человека более мягкого и деликатного, при всей определенности и, где нужно, стойкости своих принципов. Подхваченный тогдашними
русскими газетными фельетонистами инцидент со спаржей, которой меня угощал Милль, и приведен был мною как раз, чтобы показать, до каких пределов он был деликатен… даже до излишества. Хотя я и говорил об этом в
печати, но еще раз приведу этот инцидент.
Если в наших тогдашних разговорах он очень мало касался известных
русских писателей, то и об эмиграции он не распространялся. Он уже имел случай в
печати охарактеризовать ее отрицательные качества; с тех пор он, по крайней мере в Париже, не поддерживал деятельных революционных связей, но следил за всем, что происходило освободительного среди молодежи.
Оба рано выступили в
печати: один — как лирический поэт, другой — как автор статей и беллетристических произведений. Но ссылка уже ждала того, кто через несколько лет очутился за границей сначала с
русским паспортом, а потом в качестве эмигранта. Огарев оставался пока дома — первый из
русских владельцев крепостных крестьян, отпустивший на волю целое село; но он не мог оставаться дольше в разлуке со своим дорогим"Сашей"и очутился наконец в Лондоне как ближайший участник"Колокола".
В первый раз это случилось в кабинете Я.П.Полонского, тогда одного из редакторов кушелевского журнала"
Русское слово". К нему я попал с рукописью моей первой комедии"Фразеры", которая как раз и погибла в редакции этого журнала и не появлялась никогда ни на сцене, ни в
печати. На сцену ее не пустила театральная цензура.
Я тогда создавал свой большой роман"Перевал", который кто-то в
печати назвал в шутку:"Сбор всем частям
русской интеллигенции".
— Я знаю, вашим превосходительствам угодно, вероятно, сказать, что в последнее время
русская печать в особенности настаивала на том, чтоб всех русских жарили по суду 35.
С такими необыкновенными усилиями мог быть напечатан сорок лет тому назад «проект» о мерах против голода в народе; но описаний, как люди переживали этот голод, совсем не могло появиться в печати, и, что еще удивительнее, — их вероятно никто и не писал, потому что они не появлялись даже и в последующие за тем годы, когда положение
русской печати стало сравнительно немножко свободнее.
Когда в
русской печати, после прекрасных произведений, «бедных содержанием», появилась повесть с общественными вопросами («Накануне»), читатели находили, что это интересная повесть, но только «нет таких людей, какие описаны».
Неточные совпадения
В сущности из всех
русских удовольствий более всего нравились принцу французские актрисы, балетная танцовщица и шампанское с белою
печатью.
Этот вопрос горячо обсуждался в
русской периодической
печати, в частности в революционно-демократическом «Современнике» и в «Свистке».]
Эта особенность
русской истории наложила на
русскую жизнь
печать безрадостности и придавленности.
И это наложило безрадостную
печать на жизнь
русского человека.
Именно тогда, когда
русский человек содержался в рабстве, он был во власти неметчины, наложившей
печать на весь склад
русской государственности.