Неточные совпадения
И мог ли этот нижегородский гимназист мечтать, что
в этом самом Малом
театре, куда он попал на Масленице 1853 года, через восемь всего лет,
в декабре 1861 года, он будет раскланиваться из министерской ложи публике на первом
представлении «Однодворца»,
в бенефис Садовского, игравшего главную роль.
В Малом
театре на
представлении, сколько помню, «Женитьбы» совершенно неожиданно дядя заметил из кресел амфитеатра моего отца. С ним мы не видались больше четырех лет. Он ездил также к выпуску сестры из института, и мы с дядей ждали его
в Москву вместе с нею и теткой и ничего не знали, что они уже третий день
в Москве,
в гостинице Шевалдышева, куда он меня и взял по приезде наших дам из Петербурга.
Попадали мы на исторический спектакль. Это было первое
представление «Трубадура»,
в бенефис баритона Дебассини, во вновь отделанной зале Большого
театра с ее позолотой, скульптурной отделкой и фресками.
Немцы играли
в Мариинском
театре, переделанном из цирка, и немецкий спектакль оставил во мне смутную память. Тогда
в Мариинском
театре давали и русские оперы; но
театр этот был еще
в загоне у публики, и никто бы не мог предвидеть, что русские оперные
представления заменят итальянцев и Мариинский
театр сделается тем, чем был Большой
в дни итальянцев, что он будет всегда полон, что абонемент на русскую оперу так войдет
в нравы высшего петербургского общества.
Только с половины мая приезжала
в Дерпт плохая труппа из Ревеля и давала
представления в балагане —
в вакационное время, и то за чертой города, что делало места вдвое дороже, потому что туда приходилось брать извозчика (Такой остракизм
театра поддерживался и пиетизмом местного лютеранства).
Не нужно забывать и того, что на таких
театрах, как"Porte St.Martin"и"Ambigu", развился и исторический
театр с эпохи
В.Гюго и А.Дюма-отца. Все эти исторические
представления — конечно, невысокого образца
в художественном смысле; но они давали бойкие и яркие картины крупнейших моментов новой французской истории.
В скольких пьесах Дюма-отца и его сверстников (вплоть до конца 60-х годов) великая революция являлась главной всепоглощающей темой.
Зато"зрелища"
в тесном смысле и тогда уже процветали: огромные
театры для феерий, блестящих балетов и кафешантанных
представлений. Music-hall овладели уже и тогда Лондоном едва ли еще не больше, чем Парижем. И все, что там исполнялось — и куплеты, и танцы, — было еще ниже сортом, чем на парижских бульварах, и публика наивнее и, попросту говоря, глупее и грубее.
Эта травля вызвала один пикантный эпизод из моей тогдашней еще холостой жизни. Я получил французскую записку от какой-то анонимной дамы, которая просила меня приехать
в маскарад Большого
театра. Она была заинтересована тем, что меня так травят эти два петербургских. остроумца. Но она назвала их первыми слогами их фамилий, и по-французски это выходило так:"Bou et les Sou". Но намерение ее было поиграть над этими слогами, чтобы вызвать во мне
представление о Ьоие, то есть грязи, и о sou, то есть медном гроше.
Неточные совпадения
Вронский поехал во Французский
театр, где ему действительно нужно было видеть полкового командира, не пропускавшего ни одного
представления во Французском
театре, с тем чтобы переговорить с ним о своем миротворстве, которое занимало и забавляло его уже третий день.
В деле этом был замешан Петрицкий, которого он любил, и другой, недавно поступивший, славный малый, отличный товарищ, молодой князь Кедров. А главное, тут были замешаны интересы полка.
А игра
в войну у молодых людей,
в рекреационное время, или там
в разбойники — это ведь тоже зарождающееся искусство, зарождающаяся потребность искусства
в юной душе, и эти игры иногда даже сочиняются складнее, чем
представления на
театре, только
в том разница, что
в театр ездят смотреть актеров, а тут молодежь сами актеры.
Изредка отпускал он меня с Сенатором
в французский
театр, это было для меня высшее наслаждение; я страстно любил
представления, но и это удовольствие приносило мне столько же горя, сколько радости. Сенатор приезжал со мною
в полпиесы и, вечно куда-нибудь званный, увозил меня прежде конца.
Театр был у Арбатских ворот,
в доме Апраксина, мы жили
в Старой Конюшенной, то есть очень близко, но отец мой строго запретил возвращаться без Сенатора.
Правда, тяжело нам дышать под мертвящим давлением самодурства, бушующего
в разных видах, от первой до последней страницы Островского; но и окончивши чтение, и отложивши книгу
в сторону, и вышедши из
театра после
представления одной из пьес Островского, — разве мы не видим наяву вокруг себя бесчисленного множества тех же Брусковых, Торцовых, Уланбековых, Вышневских, разве не чувствуем мы на себе их мертвящего дыхания?..
Однажды,
в театре (Мочалов находился тогда на высоте своей славы, и Лаврецкий не пропускал ни одного
представления), увидел он
в ложе бельэтажа девушку, — и хотя ни одна женщина не проходила мимо его угрюмой фигуры, не заставив дрогнуть его сердце, никогда еще оно так сильно не забилось.