Мне представлялся очень удачный случай побывать еще раз в Праге — в первый раз я был там также, и я, перед возвращением в Париж, поехал на эти празднества и писал о них в те газеты, куда продолжал корреспондировать. Туда же отправлялся и П.И.Вейнберг. Я его не видал с Петербурга, с 1865 года. Он уже успел тем временем опять"всплыть"и получить
место профессора русской литературы в Варшавском университете.
Неточные совпадения
Учитель словесности уже не так верил в мои таланты. В следующем учебном году я, не смущаясь, однако, приговором казанского
профессора, написал нечто вроде продолжения похождений моего героя, и в довольно обширных размерах.
Место действия был опять Петербург, куда я не попадал до 1855 года. Все это было сочинено по разным повестям и очеркам, читанным в журналах, гораздо больше, чем по каким-нибудь устным рассказам о столичной жизни.
Нисколько не анекдот то, что Камбек,
профессор римского права, коверкал русские слова, попадая на скандальные созвучия, а Фогель лекцию о неумышленных убийствах с смехотворным акцентом неизменно начинал такой тирадой: „Ешели кдо-то фистрэляет на бупличном
месте з пулею и упьет трухаго“.
Клаус давно уже занимал в Дерпте
место директора фармацевтического института,
профессора фармакологии и фармации.
Тогда-то он и был вынужден поступить на службу столоначальником в военное министерство и бился до назначения его в Варшаву
профессором в главную школу, потом в университет, и получения
места редактора"Варшавского дневника"с хорошим окладом и огромной казенной квартирой. Но это случилось уже к 70-му году.
Всякого сорта соотечественников встречал я на Марсовом поле, у Корещенко и в других
местах: компанию молодых чиновников министерства финансов и их старосту Григоровича, некоторых
профессоров, художников и всего меньше литераторов.
Неточные совпадения
Предводителем на
место Снеткова предполагалось поставить или Свияжского или, еще лучше, Неведовского, бывшего
профессора, замечательно умного человека и большого приятеля Сергея Ивановича.
— Вы не можете представить себе, что такое письма солдат в деревню, письма деревни на фронт, — говорил он вполголоса, как бы сообщая секрет. Слушал его профессор-зоолог, угрюмый человек, смотревший на Елену хмурясь и с явным недоумением, точно он затруднялся определить ее
место среди животных. Были еще двое знакомых Самгину — лысый, чистенький старичок, с орденом и длинной поповской фамилией, и пышная томная дама, актриса театра Суворина.
Наконец надо было и ему хлопотать о себе. Но где ему? Райский поднял на ноги все,
профессора приняли участие, писали в Петербург и выхлопотали ему желанное
место в желанном городе.
Во-первых, нечего и говорить, что собственно Европы, европейского быта я не узнал ни на волос; я слушал немецких
профессоров и читал немецкие книги на самом
месте рождения их… вот в чем состояла вся разница.
Но все-таки, как ни блестящи были французы, русские парикмахеры Агапов и Андреев (последний с 1880 года) занимали, как художники своего искусства, первые
места. Андреев даже получил в Париже звание
профессора куафюры, ряд наград и почетных дипломов.