Неточные совпадения
Мы видались с Балакиревым в мое дерптское время каждый год. Проезжая Петербургом туда и обратно, я всегда бывал у него, кажется, раз даже останавливался в его квартире. Жил он холостяком (им и остался до
большой старости и смерти), скромно, аккуратно, без всякого артистического кутежа, все с теми же своими маленькими привычками. Он уже имел много уроков, и этого
заработка ему хватало. Виртуозным тщеславием он не страдал и не бился из-за великосветских успехов.
Статьи свои в"Библиотеке"он писал
больше анонимно и вообще не выказывал никаких авторских претензий при всех своих скудных
заработках, не отличался слабостью к"авансам"и ладил и со мною, и с теми, кто составлял штаб редакции.
Он был в
большой нужде, и такой
заработок (при тогдашней дешевизне) свалился ему прямо с неба.
Обед, на который я был зван, был вовсе не"званый обед". Кроме меня и семьи, был только какой-то художник, а вечером пришел другой его приятель — фельетонный романист, одно время с
большой бульварной известностью, Ксавье де Монтепен. И эти господа были одеты запросто, в пиджаках. Но столовая, сервировка обеда, меню, тонкость кухни и вин — все это было самое первосортное. Тут все дышало
большим довольством, вкусом и крупным
заработком уже всемирно известного драматурга.
Меня сильнее, чем год и два перед тем, потянуло на родину, хотя я и знал, что там мне предстоит еще усиленнее хлопотать о том, чтобы придать моим долговым делам более быстрый темп, а стало быть, и вдвое
больше работать. Но я уже был сотрудником"Отечественных записок", состоял корреспондентом у Корша, с которым на письмах остался в корректных отношениях, и в"Голосе"Краевского. Стало быть, у меня было
больше шансов увеличить и свои
заработки.
Это объясняется очень просто: молодых, здоровых рабочих толкает «в гору» возможность
больших заработков, но самый сильный человек «израбливается» под землей в десять — двенадцать лет, так что поступает на содержание к своим детям в тридцать пять лет.
— «Поля»! «Поля»! — раздался шепот и громче других голос Горбунова, занявшего свое место в первом ряду, между Г. Н. Федотовой и небрежно одетым маленьким человечком с русой бороденкой, спокойно дремавшим под гул аплодисментов. Это был драматург М. В. Кирилов-Корнеев, автор массы комедий, переводных и переделанных, которые чуть не ежедневно шли и в Малом, и в Кружке, и по всей провинции и давали ему
большой заработок.
Девки в счет нейдут при этом, а только парни, которые при
больших заработках привыкают к известной роскоши, а затем к водке, так что положение заводского рабочего никак нельзя сравнить ни в материальном, ни в нравственном отношении с положением крестьянина.
Андрей Андреевич снова пустился в театральную агентуру, которая, хотя и не давала
больших заработков, но зато представляла из себя веселую и разнообразную деятельность.
Неточные совпадения
— Хлопоты у меня
большие с мужиками в нынешнем году, — продолжал Николай Петрович, обращаясь к сыну. — Не платят оброка. [Оброк — более прогрессивная по сравнению с барщиной денежная форма эксплуатации крестьян. Крестьянин заранее «обрекался» дать помещику определенную сумму денег, и тот отпускал его из имения на
заработки.] Что ты будешь делать?
Наши поселенцы стали ходить сюда на
заработки лишь с 1886 г., и, вероятно, по собственному почину, так как смотрители тюрем всегда
больше интересовались кислою капустой, чем морскою.
Молодому ученому, подававшему
большие надежды, пришлось искать
заработка, и он перешел в журналистику, сделавшись постоянным сотрудником «Московского телеграфа». Н.П. Ланин предложил ему организовать редакцию и быть фактическим редактором «Русского курьера», газеты без предварительной цензуры.
Ел он много и чем дальше — всё
больше, мычание его становилось непрерывным; мать, не опуская рук, работала, но часто
заработок ее был ничтожен, а иногда его и вовсе не было. Она не жаловалась и неохотно — всегда молча — принимала помощь соседей, но когда ее не было дома, соседи, раздражаемые мычанием, забегали во двор и совали в ненасытный рот корки хлеба, овощи, фрукты — всё, что можно было есть.
За расписывание ролей они получали по тридцать пять копеек с акта, а акты бывали и в семь листов и в десять. Работа каторжная, в день можно написать шесть-семь листов, не
больше.
Заработок в день выходил от двадцати до тридцати копеек, а при самых выгодных условиях, то есть при малых актах, можно было написать копеек на сорок.