Теперь подпоручик совсем отчетливо видит впереди и справа от себя грузную
фигуру генерала на серой лошади, неподвижную свиту сзади него, а еще дальше разноцветную группу дамских платьев, которые в ослепительном полуденном свете кажутся какими-то сказочными, горящими цветами.
В отворенную половину уже виднелась
фигура генерала, сидевшего у письменного стола, — он был, как всегда, в полной военной форме.
Стрелки выстроились. На балконе того дома, где жил попечитель, показалась рослая и плотная
фигура генерала. Начались переговоры. Толпа все прибывала, но полиция еще бездействовала и солдаты стояли все в той же позиции. Вожаки студентов волновались, что-то кричали толпе товарищей, перебегали с места на место. Они добились того, что генерал Филипсон согласился отправиться в университет, и процессия двинулась опять тем же путем по Владимирской и Невскому.
Неточные совпадения
— Он указал на представительную
фигуру Степана Аркадьича в белых панталонах и камергерском мундире, ходившего с
генералом.
Впереди толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые
фигуры депутатов Думы, люди в мундирах, расшитых золотом, красноногие
генералы, длинноволосые попы, студенты в белых кителях с золочеными пуговицами, студенты в мундирах, нарядные женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно одетые, качались старые люди с палочками в руках, женщины в пестрых платочках, многие из них крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух воплями и воем.
Тут случилось нечто неожиданное и страшное. Фартук сам распахнулся с другой стороны… Из тарантаса выкатилась плотная невысокая
фигура в военной форме, и среди общего испуга и недоумения его превосходительство, командующий войсками киевского военного округа и
генерал — губернатор Юго — западного края, бежал, семеня короткими ногами, через улицу в сторону, противоположную от исправничьего крыльца…
Москва — город хлебосольный, рада принимать встречных и поперечных, а
генералов и подавно; грузная, но не без военной выправки,
фигура Павла Петровича скоро стала появляться в лучших московских гостиных.
В гостиной Вихров, наконец, увидел небольшую, но довольно толстенькую
фигуру самого
генерала, который сидел на покойных, мягких креслах, в расстегнутом вицмундире, без всяких орденов, с одним только на шее Георгием за храбрость.