Неточные совпадения
Есть,
стало быть, что-то во всех этих
женщинах, есть…
Она вовсе не
стала допытываться, зачем я подошла к ней, кто я такая? Я была деревенская барыня из Тамбова; она — светская
женщина, каких у нас нет.
Но что ж я с ним
стану делать? Неужели мне чувствительность напускать на себя? Une femme à grandes passions… [
Женщина со страстями… (фр.).] Это так отзывается Зинаидой Паклиной. Никогда!
— Кого? Вас? Нет; но согласитесь, Антонина Дмитриевна не погладила бы меня по головке, если б узнала, что я
стала такая эманципированная
женщина.
И так мне
стало смешно вспомнить, что я светская
женщина, что разные сановники говорят со мной даже о вопросах, что я езжу к Вениаминовой, что я в известном кругу играю важную роль.
Теперь декольтируются ужасно, особливо сзади. Когда стоишь, еще ничего; а как сядешь, даже
женщине становится стыдно. Домбрович и в этом помог мне. Он мне дал совет насчет рукавов: руки все обнажены и плечи тоже… Il y a du piquant, mais rien ne répugne [Есть нечто пикантное, но ничего отталкивающего (фр.).].
— Да-с, — обратился ко мне Домбрович с такой физиономией, что я покатилась со смеха. — Но тут есть обстоятельства весьма тонкого и, так сказать, деликатного свойства. Вы все, mesdames, принадлежите к одному и тому же обществу.
Стало быть, всякие рекомендации были бы излишни. Но пятая
женщина не принадлежит к нему.
И врет, подлая. Все они: и Варкулова, и Шпис, и Рыбинская — замужние
женщины.
Стало быть, все предаются в сущности самому циническому обману. Но я с ними помирилась, потому что они не драпируются в страдания.
С Сенной мы поехали в какой-то переулок. Несколько иная картина: поменьше грязи, и пьяных не было. Лизавета Петровна нашла там половину
женщин знакомых. Тут я насмотрелась на невозможные туалеты. Боже мой! как ясно
становится все бездушие нашего ряжения в модные и шикарные тряпки! Отчего жалка и смешна какая-нибудь Параша или Фета в красном декольтированном платье с ужасающими фруктами в волосах или в какой-нибудь невозможной золотой сетке? Оттого, что нет нашего уменья достигать одной и той же цели…
Всякая
женщина, предавшись чему-нибудь, что выходит из обыкновенной колеи, колет всем глаза. Да я сама, давно ли я сбросила с себя свое бездушие? Появись я в гостиной у Софи и заговори таким языком, каким я беседую с Лизаветой Петровной, на меня
стали бы указывать пальцами и назвали бы, пожалуй, нигилисткой.
— Выслушай. Я и
стал оспаривать. Оба мы погорячились — крупно поговорили. С тех пор прошло около двух лет. Насмотрелся я в разных концах света на так называемых"падших
женщин". Был я, друг мой Маша, во всевозможные трущобах: и в лондонских матросских тавернах, и в улице с des Filles-Dieu в Париже… И скажу я, что приятель мой неправ в своем радикальном отрицании; но был бы прав, если б выставил одну только половину проституции.
Ты добрая
женщина и
женщина пылкая;
стало быть, можешь не только делать добро, но и сильно привязываться.
— Коли ты слышала наш разговор, тем лучше. Тебе,
стало быть, следует теперь изменить взгляды Кроткова на русских
женщин.
— Ну, да. Вы на шесть лет моложе его.
Стало быть, вы не можете же, как развитой человек, пойти назад. А между тем, ваш взгляд на
женщину…
Я не знаю, зачем это она все рассказывала тут; но я ее полюбила, полюбила не за то, что значилось в ее излияниях; а мне просто
стало жалко этой
женщины: она шла слепо, как и я же, к роковому концу.
Ну, зачем ей было любить, этой томной бабе, воспитанной на постном масле? Зачем ей было любить с затеями, с желанием вырваться из мертвящего болота,
стать другой
женщиной? Ведь это тоже безумная жажда самовоспитания, возрождения, восстановления, то же развивание!
Она показывала себя совершенно довольной тем, что
стала женщиной, она, видимо, даже гордилась новой ролью, — это можно было заключить по тому, как покровительственно и снисходительно начала она относиться к Любаше и Татьяне.
— Моя милая, ангел мой, всему своя пора. И то, как мы прежде жили с тобою — любовь; и то, как теперь живем, — любовь; одним нужна одна, другим — другая любовь: тебе прежде было довольно одной, теперь нужна другая. Да, ты теперь
стала женщиной, мой друг, и что прежде было не нужно тебе, стало нужно теперь.
Неточные совпадения
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много
женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не
стало.
Он знал очень хорошо, что в глазах этих лиц роль несчастного любовника девушки и вообще свободной
женщины может быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней
женщине и во что бы то ни
стало положившего свою жизнь на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой, опустил бинокль и посмотрел на кузину.
Представь себе, что ты бы шел по улице и увидал бы, что пьяные бьют
женщину или ребенка; я думаю, ты не
стал бы спрашивать, объявлена или не объявлена война этому человеку, а ты бы бросился на него защитил бы обижаемого.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем молодым человеком. Увижу
женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка — сила, бодрость. Приехал в Россию, — надо было к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две недели надел халат, перестал одеваться к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем
стал старик. Только душу спасать остается. Поехал в Париж — опять справился.
«Он любит другую
женщину, это еще яснее, — говорила она себе, входя в свою комнату. — Я хочу любви, а ее нет.
Стало быть, всё кончено, — повторила она сказанные ею слова, — и надо кончить».