Неточные совпадения
Лицо Теркина заметно хмурилось, и глаза темнели. Старая обида на крестьянский мир села Кладенца забурлила в нем. Еще удивительно, как он мог в таком тоне говорить с Борисом Петровичем о мужицкой душе вообще. И всякий
раз, как он нападет на эти думы, ему ничуть не стыдно того, что он пошел по деловой части, что ему страстно хочется быть при большом капитале, ворочать вот на этой самой Волге миллионным
делом.
Всего в третий
раз он в этом городе, никогда не проживал в нем больше трех-четырех
дней, и в нем у него любовь, настоящая, захватывающая, быть может, роковая для него.
Началось
дело. Сидение в карцере длилось больше двух недель. Допрашивали, делали очные ставки, добивались того, чтобы он, кроме Зверева, — тот уже попался по истории с Виттихом, — выдал еще участников заговора, грозили ему, если он не укажет на них, водворить его на родину и заставить волостной суд наказать его розгами, как наказывают взрослых мужиков. Но он отрезал им всего один
раз...
Свое слово он сдержал, и ему не нужно было особенно усердствовать по части притворства. Психиатр уверовал в то, что имеет
дело с характерной формой «спорадического аффекта», которая может перейти в манию, может и поддаться лечению. Он говорил везде, в клубе, у знакомых, у товарищей по практике, что мальчик Теркин был уже подвержен припадкам, когда на протяжении нескольких месяцев два
раза набуянил.
Забор садика женщин шел вдоль межи и неглубокого рва. По ту сторону начиналась запашка.
Раз он приложился глазом к щели… Стоял яркий знойный
день. Солнце так и обливало весь четырехугольник садика. Только там не было ни одного деревца. Впоследствии он узнал, что женщины выдергивали деревца с корнями. Начальство побилось-побилось, да так и бросило.
Когда Несветов взбесит его ехидным вопросом, он пускал в ход возбуждение, болтал всякий вздор, вроде своего приятеля Капитона; доходил
раз до попытки на большую «ирритацию». Но на другой
день проницательный психиатр сказал ему...
Отца она видела в темноте его чуланчика. Он лежал целый
день в угловой каморке без окон, где кровать приткнута к стене, и между ее краем и стеклянной дверью меньше полуаршина расстояния. Мать сколько
раз упрашивала его перебираться в комнату, где они когда-то спали вместе, но он не соглашался.
Как может он оградить самого себя,
раз он в
делах да еще без капитала, с плохим кредитом, от того, что не вылетит в трубу и не попадет в лапы прокурорского надзора?..
Уже на второй
день поутру начало уходить от Теркина то блаженное состояние, когда в груди тает радостное чувство; он даже спросил себя
раз...
Платье мешало им, прилипло к телу, тянуло на
дно, но их подхватила обоих
разом могучая страсть к жизни; они оба почуяли в себе такую же могучую молодость и смелость.
Еще вчера кухонный мужик рассказывал ему, что на Яузе, как
раз там, где они теперь катались, московские жулики собираются к ночи,
делят добычу, ночуют, кутят. Позднее и пошаливают, коли удастся напасть на запоздавшего дачника, особливо барыню.
Она замолчала; он видел, что в ней женская «беспринципность» брала верх, и уже не впервые. В его
дела она не вмешивалась, но каждый
раз, как он вслух при ней обсуждал свои деловые поступки, она становилась на сторону «купецкого расчета» и не поддерживала в нем того Теркина, который не позволял ему сделаться бездушным «жохом».
Мешочек с сухарями, лестовки да поклоны с буханьем головы по тысяче
раз в
день, да угощение пьяных попов-расстриг.
Он привязался к Теркину, как собака. Прогони его сейчас — он не выдержит, запьет, может, и руки на себя наложит. Всей душой стоял он за барина в истории с Серафимой Ефимовной. Кругом она виновата, и будь он сам на месте Василия Иваныча, он связал бы ее и выдал начальству… «Разве можно спущать такое
дело бабе? — спрашивает он себя уже который
раз с той ночи и отвечает неизменно: — Спущать не следует».
Серафима чуть не выгнала Калерии, когда та пришла к ней, вся в слезах, со словами любви и прощения… И его она в первый
день принималась несколько
раз упрашивать за свою «злодейку».
Базарная улица вся полна деревянных амбаров и лавок, с навесами и галерейками. Тесно построены они, — так тесно, что, случись пожар, все бы «выдрало» в каких-нибудь два-три часа. Кладенец и горел не один
раз. И ряды эти самые стоят не больше тридцати лет после пожара, который «отмахал» половину села. Тогда-то и пошла еще горшая свара из-за торговых мест, где и покойный Иван Прокофьич Теркин всего горячее ратовал за общественное
дело и нажил себе лютых врагов, сославших его на поселение.
— Я не судья!.. Все
дело в панике… Будут их учитывать… Не отвертятся на этот
раз. Партия есть… либералы, обличители. Доберутся до моей расписки… Где же я возьму?.. Пойдут допытываться. Ты понимаешь, все заново поднимут и разгласят.
Ей стало стыдно сильнее, чем за обедом, и как не бывало ни
разу прежде, особенно после угощений в комнате тети Марфы. Сегодня она не выпила ни глотка наливки. Ведь она приучалась к сладкому хмелю. Нянька Федосеевна стала это замечать и еще третьего
дня стыдила ее, что из нее хотят сделать „негодницу“ и добиться того, чтобы отец выгнал ее… Она раскричалась на няньку и даже — в первый
раз — затопала ногами. А вдруг как это правда?
— Вы меня не осудите, батюшка, — начала она полушепотом и оглянулась на дверь в переднюю. — Я ведь день-деньской сижу вот здесь, во флигеле. И Саню-то не вижу по целым неделям — в кои-то веки забежит. Чуть не так скажешь — сейчас: „ах, няня, ты ворчунья!“ А у меня душа изныла. Вас имею удовольствие видеть в первый
раз и почему-то заключаю, что вы — человек благородный.
— Нам где же, мы — простецы… На вашем барском наречии вы нашего брата кошатником величаете. Одно скажу — имей я виды на Александру Ивановну, я бы не так повел
дело… Вы это изволили сказать в пику мне, что, мол, я об ее приданом хлопочу на всякий случай, так позвольте вам доложить, сударыня, — он в первый
раз так назвал ее, — я в таких денежных
делах, что мне зазорно будет и о более крупном куше хлопотать, когда надумаю жениться.
Оба
разом усмехнулись и пошли вдоль берега к тому месту, где перешеек
разделял два озерка. Место выдалось особенно милое, — точно ландшафт, набросанный мастером, воспитавшим свой талант и уменье на видах русской лесной природы.
Неточные совпадения
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько
раз ему говорил. Вот еще на
днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Один только
раз он выражается так:"Много было от него порчи женам и
девам глуповским", и этим как будто дает понять, что, и по его мнению, все-таки было бы лучше, если б порчи не было.
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как
раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления.
Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Произошел обычный прием, и тут в первый
раз в жизни пришлось глуповцам на
деле изведать, каким горьким испытаниям может быть подвергнуто самое упорное начальстволюбие.
Был слух, что они томились где-то в подвале градоначальнического дома и что он самолично
раз в
день, через железную решетку, подавал им хлеб и воду.